Дело чести, или Счастливый день на Марсе
Шрифт:
Верховный правитель взял контуром заинтересовавший его фрагмент, увеличил оконтуренное изображение, убрал видеошумы, задал квазиинтеллектуальную экстраполяцию.
На груди у «марсианина» был аксельбант. Похожий на те, что носили офицеры русской армии в первую мировую и гражданскую войну.
5
Полковник ЦРУ был тертым и крутым. Это было видно по его манере держаться, жевать энергонакопительную резинку, курить медитативную трубку и пить нано-колу. Размашистые, мягкие, но энергичные движения. Вроде бы ни к чему зря энергию тратить, но мы живем в мире ритуалов, где умение пустить пыль в глаза позволяет сэкономить много сил и средств. Полковник был молодым, образованным и умным. С такими ребятами
– Полковник, а вы Брэдбери читали?
– Ну, кто ж его не читал, Ваше Пре…
– Это обращение для парадных церемоний. Сейчас я просто Борис Иванович.
– Борис Иванович, у нас он входит в школьную программу, в отличие от Америки. Светоч гуманизма, памятник ему в Питере на Исаакиевской площади стоит, он в окружении своих героев-марсиан. Но на самом деле Марс он использовал только как декорацию…
– Хорошо, хорошо, там где поработали школьные учителя, говорить уже больше нечего. Так что у нас с офицерским аксельбантом?
– Борис Иванович, два дня я только этим и занимался. Искал сведения по пропавшим без вести подразделениям русской армии времен первой империи и второй смуты. Оцифрованной информации мало, так что с помощью шестирукого кибера типа «Шива» перелопатил все бумажные архивы, мемуары перечитал… Можно без подробностей?
– Пожалуйста, полковник, в принципе меня интересует результат.
– Профессор Осмысловский, специалист по военной истории, занимался этим. Он составил список таинственно пропавших воинских частей, который был опубликован в одном из полулюбительских журналов двадцать лет назад. По мнению профессора, особенный интерес представляет октябрь 1916 года, когда под Луцком пропало несколько эскадронов императорского царскосельского полка. Примерно в том же районе и в то же время исчезла австрийская егерская рота… Конечно, это имеет и вполне приземленные объяснения – попали под шквальный пулеметный или шрапнельный огонь, утонули в болоте. Впрочем, Осмысловский считал иначе. Он связывал это…
– С чем?
– С существованием неких телепортационных трубок, которые способны перенести живые объекты вместе с так называемым «фрагментом реальности»в какой-то другой мир, возможно на иную планету. Именно эти «фрагменты реальности» позволяют живым объектам с Земли уцелеть в чужом мире, пока они не преобразуются там в местную форму жизни. То есть, человек как бы существует на пересечении двух миров – один мир поддерживает необходимую стабильность, второй производит изменения… Осмысловский даже утверждал, что Альберт Эйнштейн последние сорок лет своей жизни пытался доказать существование телепортационных трубок. По-крайней мере, еще в 1916 году он беседовал с Иоффе на тему гипотетических антигравитационных сил, действие которых носит нелинейный характер… Но, повторюсь, журнал был не слишком презентабельный, одно название «Иии» чего стоит. Ни в одной из серьезных работ Осмысловского я не нашел никаких упоминаний о телепортационных трубках.
– Я хочу с ним встретиться, – просто сказал верховный правитель. – Нам есть о чем поговорить.
– Борис Иванович, это невозможно. Осмысловский умер месяц назад, в психиатрической лечебнице имени Филипа Дика.
– Значит, он умер уже после начала пятой марсианской экспедиции. Жаль… Полковник, благодарю за проделанную работу… Впрочем, не показалось ли вам кое-что странным во время ваших поисков? Только откровенно, хотя я могу гарантировать, что здесь нет скрытых детекторов мозговых волн.
Полковник несколько замялся.
– Показалось, Ваше Пре…. Борис Иванович. Показалось странным, что в сети не осталось никаких статей из журнала «Иии», вообще никаких упоминаний о нем. Хотя уже в те времена почти все издания такого толка имели помимо бумажной еще и сетевую версию. Как будто кто-то целенаправленно стирал их везде, где
– Я понимаю, почему вы не хотели говорить мне об этом. Только кибернетический сетевой субъект большой мощности способен на это – а у нас их не так уж и много… Хорошо, я разберусь. От вас, полковник, теперь требуется следующее. Мне нужно знать, как умер… или погиб профессор Осмысловский. Опросите свидетелей, проведите эксгумацию и экспертизу трупа. Попробуйте сделать это пока что без возбуждения уголовного дела. Мы должны точно знать причину его смерти. Сегодня вечером мне нужны результаты.
– Слушаюсь, – полковник отдал честь, повернулся и прошел сквозь мембрану двери.
Как призрак, подумалось Борису Ивановичу. Еще десять лет назад только призрак мог выйти и войти, не открывая дверь.
Он посмотрел на стену, где висел портрет виртуального сетевого эксперта «Вернадский – 2». Дружеский автошарж, так сказать. Улыбка его выглядела сейчас несколько зловещей.
6
На виртуальном экране висел отчет, предоставленный полковником ЦРУ и главным патологоанатомом столичного округа. Снабженный схемами и трехмерными изображениями, от которых Бориса Ивановича слегка затошнило. Он даже хотел переключить отчет на обычный настенный монитор, ведь впечатление было такое, что он окружен со всеми сторон вращающимися полупрозрачными мертвецами. Но Борис Иванович подумал, что не стоит доверять даже окну кабинета. Мало ли что там, за ним, во тьме царскосельского парка. Да, парк обшаривается инфракрасными сенсорами, но и способность нападения всегда пытается опередить способность защиты. В восточной Сахаре Борис Иванович воевал с людьми, которых невозможно было обнаружить в тепловом диапазоне…
Пять минут ознакомления с материалами экспертизы и не осталось никаких сомнений в том, что профессор Василий Осмысловский стал жертвой убийства. Но кто был убийцей?
Профессор, а вернее пациент психиатрической клиники, умер во время сеанса сетевой компьютерной игры, которую вообще-то должна была отфильтровать больничная «огненная стена». Однако в тот вечер «огненная стена» была отключена государственной кибернетической системой, имеющей наивысший приоритет.
Пациент умер от шока, причиной которого было, скорее всего, состояние сильного страха. Что не мудрено. Семидесятилетний человек играл в «Третью экспедицию», причем с прямым подключением через психоинтерфейс к сети. Шок привел Осмысловского к бессознательному состоянию, во время которого он просто захлебнулся собственной рвотой. И, хотя другой пациент вызвал медперсонал, медсестра и врач оказались уже у мертвого тела. Задержка была вызвана неисправностью управления лифтами в высотном здании больницы. Вирус большой разрушительной силы проник в ее кибероболочку, легко взломав защитные «льды».
Борис Иванович посмотрел на автопортрет «Вернадского – 2». Внешне положительный образ, этакая благообразная помесь Эйнштейна и матери Терезы. Но улыбочка нашкодившего развратника.
Вирус, напавший на больницу, прилично наследил, один из системных журналов сохранил его характерные коды доступа. И эти всепроникающие коды принадлежали главному виртуальному эксперту.
«Вернадский – 2» не хотел, чтобы человечество узнало тайну телепортационных трубок, чтобы смогло обжить Марс. Он собирался оставить Марс себе, превратить его в гигантский компьютер, используя астеносферу планеты для записи своих бесчисленных киберобъектов, полярные шапки как оперативную память, пылевые бури как магистральные шины передачи данных.
Не «Вернадский – 2», а дигитальный «Сталин – 2», вот истинное его имя. Из-за этого электронного монстра уже погиб и Уайт-Белянчиков, и Осмысловский, и много других хороших людей.
Обо всем этом подумал сейчас Борис Иванович и потянулся к виртуальной клавиатуре, чтобы загрузить Деструктора – программу полного стирания виртуального эксперта. Он никогда не хранил эту программу в сети, даже в самом закодированном виде, только в виде матово-черного менталокристалла емкостью сто миллиардов терабайт на своем указательном пальце.