Дело драконьей бабушки, или Верните мне Новый год!
Шрифт:
…Плюс не стоило скидывать со счетов остатки вишневого компота в графине под кустом.
***
Часы в гостиной пробили восемь часов вечера. Дэйра внесла последний букет в столовую и поправила вышитые салфетки. Праздничный стол был украшен любимыми бабушкиными цветами: фиалками, гиацинтами и белыми тюльпанами. Три вазы с цветами стояли на столе, одна – на каминной полке, и две маленькие с крошечными фиалками – на приставном столике с алкогольными напитками.
По традиции Чудогодие следовало встречать с широким размахом. Праздничный стол, как символ изобилия
Слуги начищают серебро, протирают хрусталь и фарфор. Подготовка к Чудогодию начинается задолго до самого праздника.
И повара начинают готовиться к Чудогодию тоже примерно за месяц до торжества. Джордж маринует овощи, засахаривает фрукты и ягоды для десертов и пудингов. Несколько видов желе, мороженого, готовится им за недели до торжества.
Бабушка любила позвать не только родных, но и приятных ее сердцу людей на свой день рождения.
И только тетя Ксинель всё никак не может смириться со своей гордостью и несколько лет пропускала эти семейные торжества, не приезжая и не поздравляя мать. Они с мужем отмечали Чудогодие отдельно. И лишь иногда отпускали к бабушке свою дочь.
Да, тети Ксинели претит сама мысль, что всё наследство достанется мне.
Однажды я стал свидетелем их разговора с бабушкой. Я был мал и мало что понимал в законах. И только потом, вспоминая яркие моменты детства, удивлялся этим бесконечным разговорам об одном и том же.
– Ты сама должна была уступить всё Чарру! – кричала тётя, - Ты живёшь за чужой счет. Ты незаконно пользуешься богатством отца!
– Я и уступила Чарру. Позволь напомнить тебе, что я - его опекун, - отвечала тогда бабушка.
– И ты мне даешь слово, что в его двадцать лет ты отдашь ему имение, все наши родовые активы, перепишешь на него имущество?.. Сама станешь его приживалкой?!.. – тётя Ксинель орала так громко, что ее могла услышать даже прислуга на кухне.
В детстве я чувствовал неловкость из-за ее поведения.
– Тебе мало состояния твоего мужа, лорда Боррэя? – бабушка не поддавалась на провокации и никогда не кричала в ответ, - Ксинель, ты неблагодарная жена.
– Это ты – неблагодарная. Сокровища рода Стравински тебе не принадлежат! Ты… намерена пользоваться всем незаконно! А моя дочь… растет без приданого!.. Без малейшей надежды на удачный брак.
– Эльдоре всего шесть. Рано ты пророчишь ее замуж, - отвечала бабушка.
– Уже в пятнадцать можно выйти замуж! – громко возмущалась тётя, - Что мне ей сказать? Что она бесприданница?.. Что она не сможет выбрать себе достойного мужа?!..
– Если у вас такие сложности с деньгами, не лучше ли поэкономнее заказывать себе наряды? – рассудительно отвечала бабушка, - Слышала, что на премьеру последней оперы ты заказала очень дорогой наряд. Моя портниха слышала от портнихи княгини Маусс,
– Не слушай сплетни, мама! Кружева эти - обычные. Подумаешь, чуть дороже простых белых. Я сама – молодая женщина и должна блюсти себя в обществе…
– Ты и блюди, - кивала бабушка, - До меня дошли слухи, что ты кокетничала с графом Зельбургом. Разве это достойно дочери рода Стравински? Ты уже сделала свой выбор, вышла замуж за лорда Боррэя!
– Хм... – последние слова тётя проигнорировала. Она запальчиво ответила: - Должна же я выглядеть на премьере прилично, как аристократка?!
Дальше я этот разговор не слушал, оттенки кружев меня никогда не интересовали. Как и расценки на вечерние платья.
Но я запомнил, что тетя Ксинель не любит меня и мою семью, к тому времени уже трагично погибшую.
– Вот если бы был жив Карл, вот тогда! – тетя Ксинель была худая и высокая. «Прямая, как палка» - говорила бабушка. Такими же были и ее суждения: дерзкими, безапелляционными, которые летели прямо тебе в лоб.
… Отбросив грустные воспоминания, я вернулся к настоящему. Выдернул из букета фиолетовый цветок на тоненькой ножке и вставил в золотую бутоньерку в виде узкой вазочки. Бабушкин подарок...
Хорошо, что Генрис уговорил Эльдору мне ее отдать. Всё-таки… праздник. И я должен был ее надеть в память о своей бабушке.
С минуту на минуту должны были сойти вниз Эльдора с Лизой, прийти гости. Я стоял возле камина и отрешенно созерцал рыжие язычки пламени.
Время тянулось медленно…
Девушки не спешили.
Первым приехал граф Маусс. Худой мужчина средних лет, он уже обзавелся гладкой блестящей лысиной, хотя темные волосы над его ушами были без седины.
Он был одет празднично, как и подобает в Чудогодие: в черный блестящий фрак с темно-бордовой бабочкой, которую он постоянно поправлял.
И всё время улыбался. Улыбался так, словно одно только мое присутствие приводило его в дикий восторг.
Я не понимал, почему бабушка решила пригласить именно его на встречу Чудогодия. Неужели она так сблизилась с ним? Или ей нужно было о чем-то его попросить?
Мауссы были пронырливыми, имели связи в королевских кругах. По слухам, могли достать всё, что угодно. Вот только если бабушке было что-то нужно, что-то редкое и особенное, то почему она не попросила этого у меня?
Очень странно. Я поздоровался с графом и предложил ему выпить аперитив.
Приторность и навязчивость в его облике отталкивала меня с самого первого дня знакомства. Но знакомство и хороший тон я поддерживал. А как иначе? В наших аристократических кругах не принято враждовать.
Аристократы никогда не показывают своего истинного отношения к человеку. Особенно, если оно негативное.
– Князь Зельбург задерживается, - констатировал Маусс, - А где же дамы?
– Дамы? – напрягся я.
Откуда Мауссы узнали про Лизу? Среди слуг пригрелся шпион?
– Мадам Стравински и мадемуазель Эльдора разве не будут присутствовать на ужине? – легонько удивился Маусс.