Дело драконьей бабушки, или Верните мне Новый год!

Миш Виктория

Однако мужчина продолжать со мной разговор был не намерен.

– Понятно! – лаконично ответил он и рывком распахнул дверь со словами: – Прощай, Елизавета!.. Надеюсь, мы больше никогда не свидимся!

Потом он вдруг запнулся и другим, совершенно не наглым тоном, а очень даже вежливо спросил кого-то:

– Да, Генрис, ты что-то хотел?

– Госпожа… Она!.. Мертва, – проблеял этот кто-то в коридоре и замолк.

Я выглянула из-за кровати. С другой стороны двери стоял высокий пожилой старичок в темно-синей

ливрее. Слуга, по-видимому. Вид у него был разнесчастный, будто он сейчас упадет на колени и разрыдается.

– Что? – тихим нехорошим голосом переспросил мужчина. В его голосе крылась не просто угроза или обещание вздернуть на виселице медленно и постепенно, а нечто более страшное и серьезное. – А ну ка еще раз повтори, Генрис, что ты сказал?!

– Мадам Стравински мертва, – проблеял старичок, испугавшись этого повторного вопроса до трясучки. Даже смотреть на него было страшно – под взглядом детектива человек трясся, как ударенный током… – Прошу вас пройти в ее комнату. Посмотреть, господин.

Глава 2

Лорд Чарр Стравински

Вслед за старым слугой я направился в правую половину нашего фамильного особняка. Мы шли по широким светлым коридорам, устланные коричневыми пушистыми коврами (моя бабушка никогда не экономила на предметах интерьера, поэтому убранство нашего особняка считалось одним из самых элегантных в Девлионе), вдоль галереи с картинами моих предков, и я в который раз почувствовал силу этого места. Силу моего рода.

Стравински всегда были на хорошем счету. Талантливые маги, сильные, принципиальные и выносливые. Король отмечал моих предков наградами и королевскими почестями. А я был одним из немногих аристократических отпрысков, кому было дозволено обучаться в Королевской военной академии.

Впрочем, теперь я считал это почти что проклятием. И, положа руку на сердце, не смог бы назвать направление туда на учебу «благословением или королевским отличием».

Мы, семеро королевских драконов, навсегда оставим то, что было с нами – там, в стенах академии.

…И все же королевская служба не должна была занимать всю мою жизнь. Надо было навещать бабушку чаще. Не сидеть в съемных апартаментах, радуясь свободе, а подумать о единственном близком человеке.

Я стал сиротой рано и совсем не помню родителей. С самого раннего детства бабушка заботилась, воспитывала меня… вплоть до отправления в военную академию.

А теперь мои мысли лихорадочно вертелись вокруг слов – «мадам Стравински мертва».

«Мертва».

И я никак не мог смириться с этим.

– Лорд… я хотел вам кое-что сказать… Там есть странное… – Генрис остановился перед дубовыми дверями, ведущими в самое потаенное место особняка.

Мужчинам туда входить не дозволялось. Бабушка

не держала будуара, считая это мещанством и пошлым тоном, а расположила свои покои так, что при входе ты сразу попадал в ее опочивальню. В детстве я прибегал к ней и даже залезал под одеяло, когда мне снились кошмары.

– И что же?.. – отстраненно спросил я.

– Часы треснули. И жидкость на ковре. Красная…Обратите внимание… – запинаясь, сказал дворецкий.

Кивнув, я вошел за ним в спальню. Встал у дверей и медленно, цепляясь взглядом за каждый выступающий элемент интерьера, за каждую странность и необычное положение, оглядел комнату. Профессиональная привычка фиксировать картину преступления и запоминать все в малейших деталях. Я – детектив его величества. И знаю, как раскрывать опасные и запутанные с первого взгляда дела.

Мой нюх, нечеловечески точный и восприимчивый, сразу же отметил еще одну странность.

– Шоколад? Мне не послышалось? – Я с удивлением уставился на слугу. – Но ведь у мадам аллергия, и мы не держим в доме шоколад.

Генрис, стоящий по правую руку от меня, нервно кивнул:

– Не держали… раньше. Неделю назад мадам распорядилась купить фунт растолченных какао-бобов, и мадемуазель Эльдора самолично приготовила из них шоколад… Плитки получились ровными. Вон, в вазочке у постели лежат…

Дворецкий сделал попытку подойти к единственной тумбочке у кровати, где лежала покойная.

Я перехватил его за руку:

– Не стоит. Я сам осмотрю помещение… Значит, моя двоюродная сестра уже тут?

– Да, со вчерашнего вечера, – кивнул слуга. – Она приехала из Холмграна к самому ужину. Мадам была счастлива.

– А ее родители? Они почему не приехали? Насколько я слышал, здоровье у них отменное.

– Не знаю, лорд. – Генрис отрешенно смотрел прямо перед собой. – Они уже десять лет не приезжают. А по какой причине – мне неведомо.

Кивнув, я сделал мысленную пометку все-таки навестить тетю Ксинель. За мою практику я повидал разное. И вопросов к моей собственной семье накопилось предостаточно.

– Вы будете осматривать мадам? – вежливо спросил меня Генрис, но по его тону – нарочито невозмутимому – создалось впечатление, что он меня подталкивает. – Стражей я еще не вызывал. Оставил это решение за вами, лорд.

Знали бы драконы, как мне не хотелось этого делать!

Подойти, убедиться, что это правда. Что моя самая любимая и драгоценная бабушка мертва и не пережила день своего рождения. Не увидела – и уже никогда не увидит подарка, который я для нее подготовил…

Который выбирал пусть и впопыхах, после получения задания от Волстена, но с искренним желанием порадовать. Сделать приятность.

– Буду! – недовольно огрызнулся я, делая шаг вперед.

Потом и вовсе не выдержал – выругался.