Дело испуганной машинистки
Шрифт:
– Продолжайте. – Мейсон был заинтересован.
– Судно поплыло по Средиземному морю. Следующая остановка была в Генуе. И Монрой Векстер ожидал его прибытия. Снова объятия и слезы, снова уговоры, но жестокое сердце красавицы оставалось непреклонным. Затем наступил кульминационный момент. Когда судно находилось в Гибралтаре, над ним завис вертолет. С него сбросили веревочную лестницу, и Монрой Векстер спустился по ней на палубу теплохода. Он спрыгнул возле плавательного бассейна, где Ивонна Мансе привлекала всеобщее внимание, нежась на солнце в соблазнительном
– Романтично! – оценил Мейсон.
– И весьма умно! – подхватил Ирвинг. – Кто мог остаться равнодушным и не восхититься настойчивым и воистину рыцарским ухаживанием?.. Пассажиры буквально заставили Ивонну ответить ему согласием, и в тот же вечер капитан обвенчал их в открытом море. Церемония была потрясающая!
– Могу себе представить!
– Ну и, разумеется, как могли таможенники заподозрить, что у Векстера, который оказался на судне, не имея при себе даже традиционной пижамы и зубной щетки, под рубашкой в замшевом поясе спрятаны бриллианты на триста тысяч долларов? На фоне столь блистательного романа кто мог подумать, что Ивонна Мансе уже несколько лет была его любовницей и правой рукой во всех контрабандных аферах?
– Понятно, – кивнул Мейсон.
Ирвинг продолжал:
– Спектакль увлек всех. Он был разыгран как по нотам. В глазах пассажиров Монрой Векстер, хотя он являлся гражданином США, был влюбленным французом, сохранившим темперамент и традиции сына Франции. Поэтому никто не удивился, что, когда Ивонна Мансе три раза протанцевала со смазливым помощником капитана, Монрой закатил ужасную сцену ревности. Все посчитали вполне естественным, что он грозился покончить с собой, разразился слезами, бросился к себе в каюту, а потом, когда Ивонна припугнула его разводом, прыгнул за борт.
– Да, – кивнул Мейсон, – припоминаю, что газеты расписали на все лады эту историю.
– Шумиха в газетах тоже входила в их планы. Несчастный «ревнивец», разумеется, не забыл перед прыжком в воду надеть на себя драгоценный пояс. Он был отличным пловцом и без труда мог добраться до катеpa, который ожидал его в условленном месте, а позднее он и очаровательная Ивонна должны были разделить не одни только лавры, заработанные ими. И все это было задумано с единственной целью одурачить таможенников! Замысел удался, кроме одного пункта: Монрой Векстер не появился у своей подружки. Ивонна жила в уединенном отеле, как было договорено, и ждала встречи. Ожидание затянулось…
– Может, Векстер решил, что целый улов лучше половины? – спросил Мейсон.
Ирвинг с сомнением покачал головой:
– Как будто прелестная Ивонна, потеряв терпение, отправилась к их сообщнику на катер, и тот ей сказал, что Векстер вообще не появлялся. По всей вероятности, у него случились судороги, когда он под водой добирался до его суденышка, боясь высунуть наверх голову.
– Все это происходило в водах США? – поинтересовался Мейсон.
– Как раз у самой гавани Лос-Анджелеса.
– Днем?
– Нет, на рассвете.
– Хорошо. Было сделано предположение, что Векстер утонул, – сказал Мейсон. – И что же дальше?
– Ивонна Мансе заподозрила нечестную игру. Она решила, что их сообщник мог утопить Векстера, чтобы завладеть камнями. Возможно, она была в конечном счете права. Но, естественно, не сказала бы ни слова, если бы таможенники не стали, в свою очередь, кое о чем догадываться и не дали знать полиции. Ну а та подвергла восхитительную Ивонну допросу после того, как выяснилось, что за десять месяцев до этого они с Векстером уже путешествовали на другом судне в качестве законных супругов.
– И тут Ивонна Мансе разоткровенничалась? – спросил Мейсон.
– Еще как. Выложила все, что знала. И приплела Джона Джефферсона, который якобы занимался реализацией контрабандных драгоценностей. Тогда полиция сильно заинтересовалась личностью последнего и вчера, получив на основании показаний Ивонны Мансе, данных ею под присягой, ордер на обыск, нагрянула в нашу контору.
– И обнаружила на сто тысяч драгоценных камней?
– Обнаружила стоящий набор камней, – ответил Ирвинг. – Скажем, одну треть контрабандной партии.
– А остальные две трети?
Ирвинг пожал плечами.
– Где нашли камни?
– Там, куда их кто-то очень ловко подсунул. Может быть, вы помните ту суматоху, которая поднялась, когда в нашу контору проникла незваная гостья. Полиция попросила нас тогда проверить, не было ли что-нибудь похищено. Нам и в голову не пришло проверить, не было ли что-нибудь подложено.
– Где же были найдены бриллианты?
– В пакете, прикрепленном лейкопластырем к задней стенке ящика письменного стола.
– Ну и что же сказал Джефферсон по поводу этой находки?
– Что он мог сказать? Для него все это было такой же неожиданностью, как и для меня.
– Вы можете поручиться за достоверность этих фактов? – спросил Мейсон.
– За это я ручаюсь, но я не могу отвечать за романтические бредни Джона, желающего во что бы то ни стало выгородить эту девушку.
– Это та же особа, которая проникла в контору?
– Полагаю, что да. С Джоном случился бы обморок, он навеки перестал бы со мной разговаривать, если бы я осмелился высказать ему такое предположение. Когда дело касается женщин, с ним нужно обходиться крайне деликатно. Но если говорить откровенно, вам, я уверен, не обойтись без этой девицы. И тогда Джефферсон перестанет сотрудничать с вами и станет вашим смертельным врагом.
Мейсон, казалось, задумался над этой перспективой.
– Ну? – спросил Ирвинг.
– Выписывайте чек на две тысячи долларов, – сказал Мейсон, – в счет пятитысячного гонорара.
– Что вы имеете в виду?
– В такую сумму я оцениваю всю работу.
– Включая детективов?
– Нет, я называю свой гонорар. Все дополнительные расходы за ваш счет.
– Черт бы вас побрал! – взорвался Ирвинг. – Если бы эти остолопы в главной конторе не упомянули задаток в две тысячи долларов, я бы уговорил вас взяться за это дело вообще за две тысячи.