Дело, которому ты служишь
Шрифт:
— Книги намокли, черт! — сказал Володя.
— Здравствуй же! — произнесла Варя, отпихивая в сторону связку книг. Эта связка мешала ей взять Володю за плечи, притянуть к себе и поцеловать. Но она всегда все делала по-своему и поцеловала Володю. — От тебя больницей пахнет! — сказала Варя. — Судя по твоим письмам, ты теперь совсем доктор, да? Не улыбайся так покровительственно, отвечай.
— Что же отвечать? — спросил Володя. — Я нормальный полузнайка, вот и все. Во всяком случае,
— А Евгений вернулся очень важный.
Они поднимались по пологим сходням речной пристани. Дождь все моросил, мутные ручейки текли вдоль дороги. Варя говорила без передышки, Володя взглянул на нее и удивился, раньше она не была такой болтливой. Может быть, что-нибудь случилось.
— Писем оттуда давно не было? — спросил Володя.
— Оттуда? Нет! — сказала она. — Совсем не было, давно не было. Вчерашнюю газету ты читал? Как они форсировали Эбро — это замечательная бригада. Батарея имени Тельмана…
— Что ты так стрекочешь? — спросил Володя.
Она шла отвернувшись от него. Он крепко взял ее за плечо и повернул к себе. Конечно, она ревела.
— Его ранили? — спросил Володя.
— Нет, — твердо сказала Варя. — Твоего папу не ранили, а мой жив.
Он не обратил внимания на эту странную фразу.
— Значит, и реветь нечего! — сказал Володя. — Распустилась ты без меня, вот что…
— Да, — подтвердила Варя. — Нервы развинтились.
— Какие у тебя нервы, девчонка! Даже слушать смешно…
Они пошли пока к Степановым, тетка Аглая должна была только завтра приехать из Тишинского района. Евгений кейфовал на диване, он тоже вернулся с практики. Но настроение у него было подавленное.
— Горю синим огнем! — сказал он, когда Варя вышла. — И посоветоваться не с кем. Просто идиотская история. Понимаешь, она мне, конечно, нравится и как товарищ, и как женщина, но брак дело такое — трэба помозговать. А тут папаша — декан, трепанет языком, и пропал я, мальчишечка…
Володя слушал хмуро.
— В таких делах я не советчик, — сказал он после паузы. — А вообще-то ты, конечно, пакостник.
— А ты святой! Вот погоди, наставит тебе рога моя сестрица с твоей святостью, тогда попрыгаешь. Физиология есть физиология.
Володя хотел было рассердиться, но не смог. «Это как с блондинами и брюнетами, — подумал он. — Не виноват же человек, что он брюнет. Так и Женька — с ним ничего нельзя поделать, с этим оголтелым, тупым эгоизмом, с этой пошлостью, с жизненными истинами, в которые он раз навсегда поверил».
На круглом столике так, чтобы все приходящим было видно, лежали отзывы деятельности т. Степанова Е. Р. как лектора. Володя перелистывал справки разной величины — все с печатями, некоторые на листках,
«Оптимистические перспективы, даваемые т. лектором…» — прочитал Володя в одном из отзывов.
— В общем, каждый день по лекции? — спросил Володя.
— А что ты думаешь, и по две бывало. Советский народ, знаешь, как жаждет научного слова? Вымотался я, дорогой мой, как собака.
— Что же ты делал в больнице?
— Ого! — неопределенно произнес Евгений. — И учти еще — занятия с младшим медицинским персоналом, беседы с больными в палатах, другие общественные мероприятия…
— Значит, вроде затейника у них практику отработал!
Удивительно, как Евгений умел не обижаться и все неприятности пропускать мимо ушей!
— Мальчик, мальчик, — сказал он только, — не знаешь ты, свет очей моих, что такое жизнь.
Со двора, весело стуча лапами, прибежал разжиревший на Вариных харчах Шарик; шерсть у него теперь лоснилась, глаза влажно поблескивали.
— Эрнс! — сказала Варя. — Тубо! Умри, Эрнс!
Бывший трехцветный Шарик «умер», потом принес Варину туфлю, потом «дал голос». «Совсем еще девчонка!» — думал Володя, глядя снисходительным, стариковским взглядом на Варвару.
— У-у, мое счастье! — сказала Варя Шарику. — Я тебя съем сейчас! — И действительно укусила Эрнса за ухо.
— Сумасшедший дом! — пожаловался Евгений. Прохаживаясь по комнате и шаркая туфлями, он хвалил профессора Жовтяка. По его словам выходило, что Геннадий Тарасович «добрый старик», «симпатичный старик», «знающий старик», «наш старик». Выходило также, что Володя виноват в нездоровом отношении курса к Жовтяку. Надо уважать возраст, жизненный путь, доброе и отзывчивое сердце старика.
— Ты когда же с ним так сблизился? — спросил Володя.
— А он на даче в Займище жил, — ответил Евгений. — Мы с ним на рыбалку ездили, и вообще как-то сошлись.
— Валяй, валяй! — усмехнулся Володя. — Вы друг другу подходите.
— Глупо!
— Почему же глупо? Вот поглядишь — он тебя выдвигать начнет, Ираидиному папаше неудобно, а Геннадий Тарасович должен на кого-то опираться. Еще Мишку Шервуда потяните за собой, он ведь не чета тебе — умный…
Женька смешно по-заячьи повертел носом и со своей подкупающей искренностью согласился:
— А что? Идея, между прочим! Шервуд — парень способный, даже талантливый, на него Тарасыч вполне может опереться…