Дело о Сумерках богов

Вряд ли предки буров (голландцы, французские гугеноты, немцы и датчане, которые почти три века назад сбежали с насиженных мест в далекую и не слишком гостеприимную Африку от притеснений и бедности или, наоборот, искать приключения и лучшую жизнь, наполненную солнцем) могли подумать, что их потомки вместо земли обетованной получат концентрационные лагеря английских завоевателей.

В XVII веке Великобритания уже присоединила богатые индийские земли к своей короне. Но так как морской путь шел через Африку, англичанам был необходим опорный пункт на Черном континенте. Делалось это просто испокон века: принадлежавшая голландцам Капская колония была захвачена и оккупирована, введен государственный английский язык, стала собираться дань. К неграм, по словам помощника российского военного агента в Трансваале капитана фон Зигерн-Корна, белые поселенцы относились спокойно, справедливо и даже добродушно, но в одиночку, без помощи черных слуг такую неплодородную землю не обработаешь. Поэтому, когда по приказу Британии в захваченных землях было отменено рабство, многие буры разорились. Им пришлось бросать свои фермы и бежать от англичан вглубь Африки, за реку Вааль. Там буры создали два государства: Южно-Африканскую республику, более известную как Трансвааль, и Оранжевую республику. И все было хорошо, пока в середине XIX века в долине реки Оранжевая мальчишка-пастух не нашел алмаз в двадцать один карат, а через двадцать лет в Трансваале не обнаружили богатейшие в мире золотоносные месторождения. Охочие до чужих ценностей англичане сразу приняли решение – аннексировать богатые районы Южной Африки.

И теперь небольшой по численности народ фермеров (ведь «буры» с нидерландского переводятся как «крестьяне») вынужден был отбиваться от английских захватчиков. Сотни тысяч англичан высадились на африканский берег, и храбрым бурам ничего не оставалось делать, как развязать партизанскую войну. Но британские каратели заключали сочувствовавшее партизанам мирное население в концлагеря, угоняли скот, жгли фермы и использовали тактику выжженной земли.

Разумеется, многие в Старом Свете вовсе не одобряли жестокого кровопролития на далеком континенте и с радостью отправлялись оказывать помощь угнетаемому народу. В России все поддерживали маленькие, но несломленные республики. Была даже сложена народная песня:

Тысячи людей с горячим и чистым сердцем отправились в Африку на помощь храбрым партизанам. Одним из добровольцев был и русский врач Георгий Родин. За недолгое время, что он провел под флагом Красного Креста на выжженных палящим солнцем землях Трансвааля, он снискал славу не только талантливого лекаря, но и честного, храброго молодого человека недюжинной силы и филигранного бойцовского дара. Как буры, так и англичане с придыханием говорили о том, как «русский медведь» одним ударом «s kosacha» (это славянское слово произносилось с разными акцентами, но непременно с уважением) одолел прославленного боксера-нокаутера Генри Джойса, сломав ему руку и выведя таким образом толкового офицера из строя на несколько недель.

Впрочем, Родину этот поединок принес не только звуки медных труб, но и любовь бурской красавицы Дианы ван Дрейк. Отважная девушка, признанная одним из лучших и опаснейших снайперов-коммандос, попала в госпиталь на попечение эскулапа после неудачной военной операции. А получила не только излечение от ран, но и защиту от неминуемого трибунала. Сам Георгий тоже не смог устоять перед чарами Дианы. Молодые люди на поле брани обрели хрупкое счастье, приправленное адреналином и удивительной свободой взглядов, какая появляется, когда костлявая каждый день дышит в затылок, а то и в лицо.

Их свидания сложно было назвать банальными, ведь как только Диана встала на ноги и покинула больничную койку, она тут же взяла в руки старенькую однозарядную винтовку Пибоди-Мартини. Стрельба доставляла девушке истинное удовольствие. К этому хобби она пристрастила и возлюбленного. Разумеется, о том, чтобы отстреливать захватчиков речи не шло: Георгий был врачом и на Черном континенте выполнял миссию сугубо гуманитарную. Но о тренировке на мелких птичках и тарелках в клятве Гиппократа ничего не говорилось.

А поучиться у буров было чему! Даже воины прославленной Британской империи, над которой, как известно, солнце никогда не заходит, вынуждены были признать, что «невежественные, тупые, упрямые, нетерпимые, нечистоплотные белые дикари» (так отзывался о бурах Марк Твен), живущие на отшибе мира, намного превзошли представителей туманного Альбиона в тактике ведения скрытого боя. Обладающие деревенской смекалкой и бесстрашные трансваальцы использовали камуфляж, умело маскировались на местности и великолепно стреляли. Есть такая маленькая хитрая птичка бекас, которая летает быстро и по зигзагообразной траектории. Попасть в такую – задача непростая, под силу только «бекаснику», то есть снайперу. Ну а бурам, которые с младых ногтей учились не маршировать строем, а выходили на охоту со слонобойкой, это было раз плюнуть. У англичан даже появилось правило, написанное кровью: «От одной спички троим не прикуривать». Пока первый солдат прикуривал папиросу – противник в укрытии обнаруживал свет, прикуривал второй – противник брал упреждение, ну а третий вместе с огоньком получал и летальную дозу свинца.

Георгий был преданным и внимательным учеником, так что через пару месяцев горячих и страстных уроков он легко подстреливал мелких птичек из винтовки и даже револьвера. А традиционное упражнение – подстрелить живого голубя, которого выбрасывали в воздух из специального садка, – он игнорировал: жалко было глупых птичек. А вот охота – это мастерство людей достойных. Впрочем, его следовало развивать и дальше, как и любое умение в этой жизни.

Однажды молодому врачу даже удалось продемонстрировать свое мастерство перед британскими военными. В ту пору близ лагеря Международного комитета Красного Креста с инспекцией находился Фредерик Рассел Бёрнхем. Знаменитый американский писатель-исследователь, прародитель снайперского и скаутского движения, еще двухлетним малышом видевший, как индейские племена сиу сожгли его город, в этом конфликте был на стороне британцев. Уверенный, что Дикий Запад уже покорен, а мужчина без приключений – не мужчина, он перебрался в Африку.

Майор краем глаза увидел, как Родин навскидку расстреливал крохотные глиняные шарики, которые запускал в воздух из особой машины маленький чернокожий мальчик, служивший при госпитале посыльным.

– Скажите мне, мистер Один, – Бёрнхем слегка грассировал, проглатывая «р», отчего вполне русская фамилия становилась похожа на имя древнего скандинавского бога, – неужто в Российской империи даже гражданские так метки?

– Стрельба по швыркам у нас и в самом деле есть в каждом городе… – уклончиво отозвался Родин. Он не хотел рассказывать о Диане, чтобы не навлечь на нее дополнительную опасность.

– Да, но там стреляют по «глиняным голубям» – тарелочкам! Или по трехдюймовым шарам с восемнадцати ярдов!

Глава разведчиков британских войск протер глаза и укусил себя за пшеничный ус. Русский доктор разбивал полуторадюймовые шарики, как минимум, с сорока ярдов!

– Учусь по обстановке, – без улыбки ответил эскулап. Хотя он восхищался храбростью Бёрнхема и был наслышан о его меткости, любезничать с врагом было глупо.

– Да, обстановочка не из легких, – майор поднял на собеседника свои пронзительные серо-голубые глаза. – Но оно, может, и к лучшему. Эта война нас многому научит. И в первую очередь тому, что тот, кто стреляет и отходит, живет, чтобы стрелять и на следующий день. Вот мои бойцы, шотландцы из хайлендерского полка, «разведчики Ловата»… наверное, слышали?