Шрифт:
Дело о сувенирных открытках
Жак Фатрелл
Почтовых открыток было три. На первой красовалось яркое цветное изображение Капитолия в Вашингтоне. Еще на ней стоял штемпель: «Филадельфия, 12 ноября, 14:30». Ниже картины, мелким каллиграфическим почерком были написаны следующие числа и знаки: «I-28-38-4 x 47-30-2 x 21-19-8 x 65-5-3 x 29-32-11 x 40-2-9x.»
На второй открытке был нарисован Сквейр Парк в Бостоне, украшенный величественной статуей Линкольна с рабом на переднем плане. Эта открытка также была проштемпелевана в Филадельфии,
Третья открытка являла собой идиллическую цветную картину речной протоки неподалеку от Нового Орлеана. Снова почтовый штемпель был проставлен в Филадельфии, но дата стояла за 14 ноября. На этой открытке было написано только: “III-41-1-9 x 181-15-10 x газету.»
Профессор Аугустус С.Ф.К. Ван Дузен — Мыслящая Машина — крутил и гнул эти открытки в тонких пальцах, внимательно изучая их своими сощуренными водянистыми голубыми глазами. Наконец он положил открытки на стол перед собой и резко откинулся на спинку стула, сжав длинные, белые пальцы. Настроение у него было не очень благоприятное.
— Ну? — коротко спросил он.
Бородатый посетитель, принесший открытки, взирал на миниатюрную фигуру и напряженное лицо ученого со смешанным чувством удивления и благоговения. Ему с трудом удавалось связать этого недовольного маленького человечка с достижениями, так высоко вознесшими имя ученого в научном мире. Через секунду взгляд посетителя дрогнул и он отвел глаза.
— Меня зовут Вильям Колгэйт, — сказал он. — Недавно — точнее, четыре недели и три дня тому назад — из моего городского дома исчез алмаз. Это был камень, который я неограненным купил в Южной Африке. Весит он почти тридцать каратов. Если его огранить, то, думаю, получится бриллиант весом от восемнадцати до двадцати каратов. В неограненном виде он тянет примерно на сорок тысяч долларов. Возможно, вы уже читали о его краже в газетах?
— Я не читаю газет, — ответил Мыслящая Машина.
— Ну хорошо. В таком случае, — улыбнулся Колгэйт, — Я могу кратко изложить факты. Уже несколько лет у меня служит секретарем молодой человек по имени Чарльз Трэверс. Ему около двадцати пяти лет. В последние четыре или пять месяцев я заметил изменения в его поведении. Если прежде он вел себя тихо и скромно, то сейчас, осмелюсь предположить, что в результате дурного влияния, он стал довольно необуздан и, как мне кажется, живет не по средствам. Пару раз мне даже пришлось урезонивать его. В первый раз он раскаялся, но во время второго разговора вышел из себя и на следующий день исчез. Вместе с ним исчез и алмаз.
— Вы точно знаете, что он унес алмаз? — требовательно спросил Мыслящая Машина.
— Точнее быть не может, — заверил его Колгэйт. — Сомневаюсь, что кто-то еще, кроме Трэверса, мог знать, где я хранил драгоценный камень. Я также уверен, что слуги, моя жена и две дочери совершенно не при чем. К тому же, жена с дочерьми уже два месяца находятся в Европе. Похоже, что полиция не способна справиться с этим делом, поэтому я пришел к вам.
— И где же вы хранили алмаз?
— В ящике стола, — последовал ответ. — Я планировал подарить его старшей дочери, возможно, на ее свадьбу. Теперь же… — Колгэйт только рукой махнул.
Мыслящая Машина несколько минут сидел молча, изогнув свои полукруглые брови и устремив косящие глаза к потолку.
— В таком случае, проблема заключается в том, чтобы найти вашего секретаря, — заявил он наконец. — Алмаз, конечно же, так велик, что пытаться избавиться от него в оригинальном виде просто нелепо. Трэверс ведь неглупый человек, мы должны признать это. И, опять же, если камень расколоть на маленькие кусочки, его стоимость упадет в десять раз от первоначальной. При подобных обстоятельствах, стал бы он его раскалывать?
— Это — один из тех вопросов, на которые я хотел бы знать ответ.
Профессор опять взялся за открытки и осмотрел их.
— И какое отношение к этому имеют открытки?
— Это еще один вопрос, который я хотел бы прояснить, — сказал Колгэйт. — Я могу только догадываться, что они каким-то образом связаны с тайной, окружающей исчезновение драгоценного камня. Возможно, они могут дать подсказку, где камень находится сейчас.
— Это почерк Трэверса?
— Да.
— Совершенно очевидно, что открытки представляют из себя некоторого рода зашифрованное послание. — объяснил ученый. — Вы с Трэверсом пользовались между собой шифром?
— Конечно же нет.
— Тогда почему это сообщение зашифровано? — воинственно поинтересовался Мыслящая Машина. Он впился взглядом в Колгэйта, словно обвинял его в чем-то.
Колгэйт только плечами пожал.
— Конечно, — продолжил ученый. — Я могу установить, что здесь написано. Шифр элементарный по своему характеру, но все же я сомневаюсь, сможем ли мы что-нибудь прояснить, даже если прочитаем его. Однако, признавая ум Трэверса, я предположил бы, что это предложение вернуть алмаз, возможно, за денежное вознаграждение. Но почему зашифрованное?
Похоже, что Колгэйту было нечего больше добавить к тому, что он уже сообщил и, через несколько минут, он раскланялся, получив от профессора инструкции явиться на следующий день, дав ученому время, чтобы он смог поработать с почтовыми открытками.
Он явился на следующий день в указанный час.
— А есть ли у вас книга в трех томах, которую бы вы недавно читали или которой часто пользуетесь?
Отчего-то Колгэйт показался ошарашенным этим вопросом. Однако, это длилось всего мгновение.
— Полагаю, что у меня есть несколько разных трехтомников, — ответил он.
— Есть ли какая-нибудь особая книга, которую вы часто читаете и ваш секретарь об этом знает?
И снова какое-то странное, неуловимое выражение мелькнуло на лице Колгэйта.
— Нет, — ответил он через секунду.
Мыслящая Машина встал.
— В таком случае, мне необходимо, — заговорил он, — попасть в вашу библиотеку и попытаться найти книгу, с которой соотносится шифр.
— Книгу? — с любопытством спросил Колгэйт. — Но если шифр не имеет никакого отношения к алмазу, то я не вижу, почему…