Дело о танцующей статуе
Шрифт:
Внезапно Лешка услышала шелест шин на асфальте. Рядом с подъездом остановился милицейский «уазик», из него выскочили четверо людей.
— Ты — Оля? — быстро спросил один из них.
— Я. А Ромка там, на третьем, — и Лешка снова вбежала в подъезд.
Милиционеры, минуя лифт, поднялись по лестнице на третий этаж и приблизились к железной двери.
К ним присоединились охранники с первого этажа, явно не понимая, что здесь происходит.
— Замок несложный. Да еще и ключ в нем, — сказал один из милиционеров и обратился к другому: — Давай инструменты. А ты, — взглянул он на
Лешка в растерянности спустилась на один пролет. Вооруженные оперативники, моментально распахнув дверь, ринулись вперед. Лешка побежала за ними, но они то ли случайно, то ли намеренно захлопнули дверь перед самым ее носом. Девочка в ужасе осталась одна. Что там с Ромкой?
А еще через некоторое время в подъезде появился Андрей. Он был не один. Вместе с ним по лестнице поднимался еще один милиционер. Лешке он показался чем-то знакомым. Приглядевшись получше, она его узнала. Ну да, это же тот человек, которого подвозил Андрей в Горянке. Только сейчас он был в форме.
— Если бы не Саня, я бы уже лишился прав, с такой скоростью гнал, — кивнул молодой человек на своего друга. — Милиция приехала?
Лешка молча указала рукой на железную дверь с табличкой «Студия М».
Приятель Андрея нажал на дверной звонок. Трель была нескончаемой, требовательной. Наконец дверь открыл один из милиционеров. Андрей с другом прошли туда. Лешка проскользнула за ними. В кабинете Петра Леонидовича на стуле сидел… Альберт Васильевич. Лешка обратила внимание на его красные, воспаленные глаза. Рядом с ним стояли два оперативника.
Андрей подошел к арестованному ближе и почему-то уставился на него во все глаза. Это заметила не только Лешка, но и знакомый Андрея милиционер Саня.
— Ты что, его знаешь? — спросил он.
— Встречался один раз. Это же сторож усадьбы Морозова. Я хотел с ним тогда побеседовать, только он не стал, спешил куда-то очень.
— Сторож чего? — наморщил брови милиционер.
— Так усадьбы же, в Горянке. В ней санаторий для детей будет, я тебе об этом говорил, когда ты ко мне в машину подсел. А ты там, кстати, что тогда делал?
— За той же самой усадьбой следил. Только неудачно. Упустил я его тогда. Надо было мне тем утром и усадьбу, и флигель сторожа обыскать, а я сначала к свидетелям отправился. Никто же не знал, что он так внезапно исчезнет в неизвестном направлении.
— Дом мы обыскивали, — подал голос Ромка. — Там ничего нет. И в пионере тоже. Он разбился, потому что не бронзовым был, а алебастровым.
Наконец-то Лешка увидела своего брата. Он сидел на полу, привалившись к шкафу. Рядом с ним почему-то валялась сорванная с петель дверь, ведущая в маленькую, предназначенную для отдыха комнату, где все еще велись ремонтные работы.
— Лешк, он сказал, что меня убьет. Только сразу он меня не мог убить — как бы он потом отсюда меня тащил? Он сначала мне укол собирался сделать, вывести отсюда, а потом еще один где-нибудь вколоть, чтобы я совсем концы отдал. Он шприц никак не мог отыскать, здесь-то он ими не пользовался. Я думал, что с ним справлюсь, а он сильным, гад, оказался. Он и о тебе спрашивал. Я сказал, что ты собаку домой повезла, а то б он и тебя на улице подловил.
Лешка перевела взгляд на стол. На нем лежали маленькие пакетики, наполненные светлым порошком. Такие она видела в кино. В них, как она знала, хранился героин.
Ромка проследил за ее взглядом.
— Герыча до фига, да? Ты только глянь, расфасованный уже. Я так и знал, что он где-нибудь здесь хранится. Интересно, где он экстази прячет? Колес что-то я не приметил. Времени у меня мало все же было.
Лешка подошла и села рядом с ним прямо на пол.
— Как он тебя нашел в шкафу?
— Я сам себя выдал. Когда все ушли, я принялся вон те ящики выдвигать и один из них плохо назад задвинул. А он, когда вошел, это заметил, ящик перевернул и посмотрел на его дно. А там пакетики приклеены. Лешк, а как я верно говорил, что преступник сам себя выдаст, а? Вот он и выдал. А ты видишь, все ящики в этом шкафу на малюсеньких шарнирчиках ходят, а между ними и полками шкафа — зазоры. Место что надо, кто сообразит там искать? Но я же не мог все это увидеть, не выглянув из шкафа? Ну, вот я и выглянул. Дверцу чуть-чуть приоткрыл, а она, блин такой, возьми и заскрипи.
Ромка уселся чуть прямее и продолжал рассказывать:
— Знаешь, чему я больше всего удивился? Что это не Семен Аркадьевич. Этого ведь мы совсем не подозревали. Хромал себе тут и хромал. И никто о нем ничего плохого не думал. А табачок-то молотый я в кармане держал. Ты видишь, у него глаза красные? Когда ты к Веньке вчера ездила, я две пачки «Примы» успел смолоть, и когда он хотел меня первый раз схватить, то я ему в глаза табак и сыпанул. А сам хотел на улицу убежать, но он мне дорогу загородил. Тогда я в тот кабинет побежал, дверь захлопнул, а в замок спичку сунул, чтобы он не смог ее ключом открыть. А он глаза отмыл и дверь с петель снял. И на меня как кинется. Не думал я, что он такой сильный. А во второй раз мне табак уже не помог, он успел увернуться и глаза зажмурить. И если б они вовремя не подоспели, — Ромка указал на оперативников, — он бы меня тоже передозировал.
— А почему тоже? — Андрей уже давно прислушивался к его словам.
— Потому что он своего напарника Леху таким вот образом убил.
— Как же ты это раскопал? Впрочем, я догадываюсь. Бабушке моей Ил она звонила с просьбой оказать на тебя воздействие. Она решила, что ты наркотиками балуешься. Но мы сразу поняли, что здесь что-то совсем другое. Опять ты, Роман, влез не в свое дело! Люди, — Андрей кивнул на своего Саню, — к этому типу уже давно подбирались и рано или поздно все равно бы его взяли.
— Вот именно, — сказал Ромка. — Или поздно. Или слишком поздно. Мало ли что еще могло случиться за это время?
Андрей покачал головой:
— Ты неисправим.
— Ага, — весело согласился Ромка. — А Лешка еще мне не верила, что здесь наркота припрятана. Я же нисколечко в этом не сомневался, когда свою операцию разрабатывал. А можно мы пойдем? Нас мама ждет, и уроки надо делать, я и так уже в школе отстал.
— Иди. Понадобишься — тебя вызовут.
— А я только адрес Лехи могу сказать, возле «Белорусской» он жил. А больше ничего, все остальное они и сами знают.