Дело одинокой канарейки
Шрифт:
Странно, но физик и Аня реагировали на происходящее в каком-то синхронном режиме: сначала они недоумевали, потом на их лицах промелькнула обида, затем раздражение и наконец ярость.
– Успокойся! – одновременно рявкнули они и удивленно посмотрели друг на друга.
А Эдуард только добродушно рассмеялся:
– Все шутишь? Рыжие все такие, – и легонько потрепал ее по кудрям. – Ну-с, мои дорогие, какая у нас программа на вечер? Я так спешил вас увидеть, что даже не успел переодеться. Снимали клип, я, конечно, не пел, но крыльями с удовольствием помахал, – и, разведя руки
– Очень красиво, – тихо произнесла Аня и покраснела.
Даша завела глаза к потолку.
– Очень красиво, – передразнила она подругу. – Эдик, с вами, часом, девушки не боятся ходить? Вы их не затмеваете своей красотой?
Со стороны Ани и физика снова раздалось шипение.
– Вы прямо как стереомагнитофон, – заметила Даша.
– Я лучше переоденусь, от греха подальше, – рассмеялся Эдуард, – а вы не ссорьтесь и поведайте, что это был за тайный план, о котором вы столько рассказывали?
Даша испугалась, что как только краса телевидения выйдет переодеваться в другую комнату, эти двое ее сожрут без предупреждения. Но Лаймонис, как ни в чем не бывало, принялся преспокойно раздеваться на их глазах.
Увидев роскошное загорелое мужское тело в одних крошечных плавках, Даша замерла и напрочь позабыла все, что хотела сказать.
– А... – начала она и замолчала.
Воцарившаяся тишина заставила Эдуарда оглянуться.
– О, Боже! – воскликнул он и поспешил накинуть легкий шелковый халат. – Я совсем отвык от женского общества в этой квартире. Прошу великодушно меня извинить. Надеюсь, я не оскорбил вас? Дашенька, с вами все в порядке? – Лаймонис подошел к ней и, наклонившись, заглянул ей в лицо.
Но Даша, как загипнотизированная, следила за развевающимися фалдами халата, не в силах отвести глаз от его разреза.
– Со мной? Да... Все в полном порядке, – она нервно захихикала. – Я, знаете ли, тоже отвыкла... Вернее, и не привыкала. Короче, давненько, давненько... Кстати, по поводу плана, мы ведь хотели предложить вам пойти на стриптиз. Наш друг – директор, вернее, владелец одного стриптиз-клуба, а сегодня там юбилей... Клуба, конечно, не друга, и вот он нам выделил четыре билета, за самым хорошим столиком...
– Послушайте, – астрофизик-тромбонист выступил вперед, – вы, вообще, в своем уме – предлагать нам – нам! – он потыкал себя в грудь указательным пальцем, – пойти на жалкое зрелище, где толпа голых девиц пытается заработать тридцать серебряников столь убогим и непристойным образом?
Подруги растерянно молчали. Они и не предполагали столь яростного отпора. В том виде, в каком его подал Леонид, предложение действительно звучало гнусно.
– Послушайте, господин Моралкин, – наконец оклемалась Даша и выступила вперед. – Во-первых, мне не понятно, почему вы считаете этот способ зарабатывания денег недостойным, а во-вторых, – она выдержала многозначительную паузу, – я предлагаю пойти на мужской стриптиз. Или вид голого мужского тела вам также не приятен? – Не дождавшись ответа от побелевшего физика, она повернулась к длинноволосому ведущему. – Эдик, одевайтесь и идемте с нами – он недостоин вас. Он мужской шовинист.
Леонид вдруг как-то нехорошо прищурился, пристально посмотрел на Дашу, потом перевел взгляд на Аню, пребывавшую в полуобморочном от горя состоянии, и вполголоса произнес:
– Эдик, можно тебя на минуточку.
– Дамы, прошу прощения... – Лаймонис чарующе улыбнулся и выпорхнул из комнаты вслед за приятелем.
Подруги остались в одиночестве.
– Рыжая, – Анин голос дрожал, – как ты можешь со мной так поступить? Для меня это вопрос жизни и смерти, а ты не в состоянии хоть на секунду закрыть свой противный рот?
– Успокойся, – отмахнулась Даша. – Как мужиков на место ставить, не тебе меня учить. Вот увидишь, к концу вечера они у нас с руки клевать будут.
Анины проклятия остановило лишь возвращение хозяев.
Перемена была разительной. На этот раз Леонид просто излучал добро и радость, а Лаймонис, напротив, заметно помрачнел.
– Девушки, я был не прав, – с ходу начал физик и поднял руки вверх, как бы сдаваясь. – Вместо того, чтобы ругаться, давайте лучше познакомимся поближе. Нам ведь придется провести вместе долгий и буйный вечер? Правильно я понимаю?
Подруги воззрились на него с откровенным недоумением. Но Леонид, как ни в чем не бывало, продолжил:
– Вот так работаешь, работаешь, а о земных удовольствиях совсем забываешь. – Физик указал Даше на низкий кожаный диван, подождал, пока она сядет, и пристроился рядом. – Какое счастье, что иногда приходят такие симпатичные девчонки и сбивают с нудного, неинтересного ритма жизни.
Подруги продолжали настороженно молчать.
– Мы тут с Эдиком посоветовались и решили, а почему, собственно, и правда немного не повеселиться?
– Леня, вы меня простите, но я не очень понимаю, о чем идет речь, – осторожно заметила Даша.
Леонид усмехнулся и подвинулся к ней поближе, так близко, что она почувствовала его дыхание на своей щеке.
– Как сказала ваша знаменитая лидер Селина Карее: все в жизни взаимозаменяемо. Так?
– Да, очень правильные слова, – пробормотала молодая женщина, лихорадочно соображая, как ей дальше себя вести.
Кто такая Карее, она не знала. Она даже не знала, должна ли ее знать. Кроме этого, Даша испытывала все большее беспокойство относительно неуклонно сокращающего расстояния между ней и физиком. И хотя близость гомосексуалиста вроде бы ничем ее чести не угрожала, окончательной уверенности в этом не было. Нарастало ощущение смутной тревоги. Приблизительно такой же, какую испытывает первоклассница, оказавшаяся в темном лесу с маньяком.
– Ты ведь наверняка была на последнем съезде в Праге? Как там наши? – продолжал мягко наступать физик-тромбонист.
– Я... мы... Мы, так сказать, начинающие лесбиянки, – проблеяла Даша. Причем слово «лесбиянки» она произнесла стыдливым шепотом.
– Начинающие? Боже, как это интересно! Представляешь, сколько всего перед тобой непознанного, сколько открытий тебе предстоит совершить... – Леонид вдохнул запах ее волос и закрыл глаза.
Даша обмерла. Некоторое время она сидела, боясь пошелохнуться.