Дело Пеньковского. Документальное расследование

Сборник

Председательствующий: Вы были руководителем делегации. Что же в это время без вас делали члены делегации?

Пеньковский: Члены делегации занимались своим делом по плану, и каждая группа имела своего руководителя по профилю работы. Я же возглавлял делегацию в общем.

Председательствующий: Значит, вы много времени уделяли «работе» с иностранными разведчиками?

Пеньковский: Да. Днем я работал в посольстве или ездил по делам делегации, а вечерами встречался с иностранцами.

Председательствующий: Отвечайте на вопросы прокурора.

Прокурор: Кроме

сведений, которые вы передали в пакетах через Винна, на встречах с разведчиками вы сообщали им ряд сведений устно?

Пеньковский: Да.

Прокурор: Какое имели значение для разведок сведения, которые вы сообщали им устно?

Пеньковский: Поскольку разведчики задавали вопросы о моих знакомых – где они работают, что они мне рассказывают, – я считал, что к этим лицам проявляется определенный интерес, и я рассказывал то, что я слышал от этих лиц о германской проблеме и по другим политическим вопросам. Я должен сказать, что вопросы задавались целеустремленно и я старался давать такие же ответы.

Прокурор: Как разведчики оценивали те материалы, которые вы им передавали?

Пеньковский: По-разному. Некоторые сведения носили общий характер, а они больше интересовались конкретными материалами и не от руки написанными. К тем материалам, которые я написал на 16 листах, они отнеслись критически, как к неподтвержденным источникам, в их числе была записка по ракетам на 3 листах. Они не сказали, что не верят этим данным, но надеялись и ждали от меня более конкретных данных, заснятых на пленку.

Председательствующий: А разведчики вам не говорили, почему не верят? Может быть, вы их очень обильно снабжали материалами и это вызывало сомнения?

Пеньковский: Вы, очевидно, не так меня поняли. Первый раз в Лондоне я передал информацию, написанную на 15–16 листах, для того, чтобы заинтересовать разведчиков и обратить их внимание на тот факт, что я располагаю определенными возможностями для получения интересующих разведку сведений. Эти материалы были общего характера и были оценены удовлетворительно не потому, что их было много, а потому, что они были неконкретны. Позже, когда я стал обильно снабжать разведку материалами, имевшимися у меня по линии ГК по КНИР, разведчики говорили, что я провожу большую работу, и высоко оценивали ее как с точки зрения объема, так и с точки зрения важности полученных материалов. По этой их оценке можно сказать, что я работал не зря!

(Гул возмущения в зале.)

Председательствующий: Отвечайте на вопрос прокурора.

Прокурор: Проходили ли вы во время встреч с разведчиками инструктаж по шпионской деятельности?

Пеньковский: Да, они меня наставляли, учили формам и методам работы.

Прокурор: В частности чему вас учили?

Пеньковский: Обучали вопросам использования оперативной техники. Контролировали, как я понимаю устройство техники, радиопередатчика, приставок к нему и к приемнику, как я пользуюсь инструкцией. Для меня в конспиративной квартире был проведен контрольный урок: я принимал сигналы какой-то радиостанции, а разведчики контролировали, правильно ли я записывал улавливаемые на слух черточки и точки. Должен сказать, что было решено дать мне приставку к этому маленькому приемнику «Сония», которая трансформировала сигналы Морзе в цифры, и мне оставалось бы только записывать их, затем дешифровывать с помощью блокнота и прочитать текст телеграммы. Разведчики были озабочены тем, что у меня туго идет дело с работой на радио, и поэтому старались обучить и натаскать меня в этом деле как можно лучше. Кроме того, некоторые

пленки, переданные им мною, оказались некачественными. Ведь я передавал их только экспонированными, а разведчики уже без моего участия проявляли их. Ошибки сводились к тому, что я фотографировал отчеты, исполненные на глянцевой бумаге, и не контролировал при фотографировании, как свет падает от окна и дает ли световой блик. Из-за этого часть снимков не получилась. Меня проинструктировали, как надо загораживаться от источника света и под каким углом держать фотоаппарат к материалам.

Прокурор: Вы добросовестно стремились усвоить уроки, преподаваемые вам иностранными разведчиками?

Пеньковский: Да, это меня интересовало, и я старался все изучить детально.

Прокурор: Предлагали ли вам разведчики способы безличной связи?

Пеньковский: Подробно об этом я инструктировался в Париже. На встречах в Лондоне разведчики говорили мне, что это наиболее безопасный вид связи, объясняли преимущества этого способа связи и примерные места, где бы желательно эти тайники иметь. О тайнике № 1 в этот раз разговора не было.

Прокурор: Что это за тайник?

Пеньковский: Тайник № 1 находился на Пушкинской улице, в подъезде дома № 5/6, между магазинами «Мясо» и «Обувь», это почти напротив Театра оперетты; с правой стороны при входе в подъезд была батарея отопления, окрашенная в темно-зеленый цвет. Эта батарея укреплена на специальных крюках. Между батареей и стенкой имелся просвет шириной примерно в 5–6 сантиметров. Разведчики показали мне месторасположение этого дома на плане г. Москвы. Нужно было сообщение для закладки в тайник поместить в спичечную коробочку, обернуть голубой бумагой, заклеить целлофановой лентой и обмотать проволокой, при помощи которой подвесить коробочку на крючок сзади батареи отопления. После чего следовало дать соответствующие сигналы, о которых подробно сказано в обвинительном заключении.

Прокурор: Скажите, кто подобрал этот тайник?

Пеньковский: Подобрали его иностранные разведки, и мне уже он был предложен готовый.

Прокурор: А конкретно, кто это сделал?

Пеньковский: Я понял по инструктажу, по фамилиям людей, которым я должен был звонить по телефону, что к этому тяготеет американское посольство и что этот тайник должен обеспечиваться представителями американского посольства в Москве.

Прокурор: О каких еще возможностях связи шла речь в Лондоне?

Пеньковский: В Лондоне шла речь о поддержании связи через женщину по имени Анна. Ее фамилию, Чизхолм, я уже позже узнал. Я с Анной был познакомлен на одной из встреч во время моего второго приезда в Лондон, и тогда же были обусловлены два места для поддержания связи с нею: в районе Цветного бульвара и в районе Арбата.

Прокурор: Фамилию этой женщины вы узнали значительно позже?

Пеньковский: Я узнал ее фамилию уже после ареста, поскольку мне не говорили этой фамилии, а я не интересовался: какая мне разница? А зовут ее Анной, я к ней обращался по имени.

Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить подсудимому Пеньковскому протокол опознания им Анны Чизхолм (том 2, л. д. 103–104).

Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите протокол опознания подсудимому Пеньковскому.

(Предъявляется.)

Прокурор: Подсудимый Пеньковский, прошу указать, на какой фотографии снята женщина, о которой вы говорите как об Анне.

Пеньковский: Фотография под № 1 относится к Анне Чизхолм.