Дело в шляпе
Шрифт:
— Ой, дорогие греваны, погодите, не уезжайте! Вы с какого монастыря будете? — раздалось им вслед.
Аквист крутанул вариньер, и мотик, отчаянно стрекоча моторчиком, унесся прочь с площади, оставив позади себя клубы пыли и двух рассерженных отсутствием не случившейся благодати женщин.
Фадана и компанию они очень удачно поймали на подходах к селу. Увидев пикап, Аквист соскочил с мотика и кинулся ему навстречу, размахивая руками, и крича:
— Стойте! Стой, Бакли!..
Бакли остановил пикап посреди дороги, приоткрыл окно, и сердито осведомился:
— Ты рехнулся, что ли? Чего случилось?
— Не надо ехать в это село, там полная труба, — начал объяснять Аквист. — Фадан, ты слышишь? Туда нельзя!
— Почему? — удивился Фадан, выходя из кабины.
— Потому что… вон, погляди. Шини, покажи ему, — попросил Аквист.
Шини подкатил мотик к пикапу, и вытащил из кармана ворох смятых бумажек.
— Там праздник, в селе. В общем, нас обложили местные. Если мы опять туда приедем, мы до вечера оттуда не выберемся.
— А откуда столько денег? — опешил Фадан, сообразив, что ему показывает Шини.
— Говорю же, селяне обложили! То им благословение, то моление, то — то, то — се! Их там толпа здоровенная, село большое, да еще из соседних деревень приехали, видимо. Греванам прохода вообще не дают!
— Так, — Фадан задумчиво потер переносицу. — Бонни, доставай карту. Надо смотреть, куда ехать. Тут, как я понял, пообедать не получится.
Пообедать, к слову сказать, хотелось всем. Особенно Бакли.
— Какое там пообедать, я до лепешек дойти не смог, которые рядом продавали, — посетовал Шини.
— А я за все время ни разу не присел, — добавил Аквист. — Но сколько мы заработали…
— И сколько же? — полюбопытствовал Фадан.
— Две тысячи семьсот! Если бы остались, к вечеру было бы тысяч пять. И мы ничего не просили, они сами, — Аквист покачал головой. — Нет, все-таки жизнь в университете и вот это всё — совершенно разные вещи. Фадан, ты вообще думал когда-то о таком?
— Нет, — честно ответил Фадан. — Бонни, что скажешь?
— Ну… — Бонни задумалась. — Обычным мирским греванам, таким, как я, например, не подают. Мы просто читаем проповеди, бесплатно… Фадан, честно, я не думала про это никогда. Мне даже в голову не пришло бы посчитать, сколько получают монастырские. Мало того, я сама подавала, когда куда-то приходила.
— По многу? — с интересом спросил Фадан. Сам он в церкви не ходил, и, конечно, никуда не ездил.
— Да не очень, — пожала плечами Бонни. — Когда двадцатку, когда полтинник. Сейчас-то я понимаю, сколько таких же идиоток и идиотов давали так же, и шли дальше, сокрушаясь, что дали мало, надо было больше.
— А еще они торгуют, и делают много других интересных вещей, — тихонько добавил невидимый Шеф. — Неважно. Заработали, и молодцы. Пора уезжать, кто-то есть хотел. Я прав?
До следующего большого села добрались только через два часа. По счастью, там не было никакого праздника, но на автобусной площади имелся небольшой рынок, где они сумели разжиться домашними пирогами, колбасой, и зеленью. Пообедать решили где-нибудь у дороги, в лесочке. Отъехали от села, выбрали полянку, расстелили на травке кусок ткани, разложили продукты, и сели есть.
— Прямо как настоящий пикник, — радовалась Бонни. — Красиво получилось.
— Милая моя, у нас этих пикников было уже за это время — не счесть, — напомнил Бакли, отламывая кусок колбасы. — Что в этот раз особенного?
— Ну, просто место такое, — принялась объяснять Бонни. — И погода… небо голубое, облака, цветочки, лес прекрасный. Разве нет?
— Ну, да, наверное, — с сомнение в голосе ответил ей Бакли, которому было, в сущности, наплевать и на погоду, и на цветочки. В данный момент его интересовала исключительно колбаса.
— Вот, — наставительно произнесла Бонни. — Будем получать удовольствие.
Но удовольствие им получить не удалось.
Потому что через несколько минут на дороге послышался шум мотора.
— Это что-то большое, — удивленно заметил Бакли, который в звуках двигателей разбирался весьма неплохо.
— Трактор? — спросил Аквист.
— Сам ты трактор… нет, не похоже. Кажется, это автобус.
— Здесь? — удивился Фадан. — Что он может здесь делать?
Через минуту из-за поворота действительно показался здоровенный автобус светло-серого цвета с ярко-зеленой полосой на борту. На полосе имелась надпись, при виде которой Фадан почувствовал, что волосы у него на голове зашевелились от ужаса.
Потому что это был полный автобус греванов.
— Мама… — прошептала Бонни.
Автобус замедлил ход, съехал с дороги на обочину, и остановился.
— Монастырь Трех Самых Умных… — еще тише произнес Аквист. — Это же самый большой мужской монастырь Шенадора!!!
— Обет! — шепотом крикнула Бонни. — Парни, обет молчания! Выразите радость им, пригласите к столу, и только, умоляю, не произносите ни звука!!! Если что, покажите бумажки! Все, тишина, они идут сюда…
К полянке, на которой сидела компания, и правда направлялось трое греванов, все — мужчины. При других обстоятельствах их можно было бы счесть вполне дружелюбными. Красивые добротные тарги, две черные, одна черно-белая, открытые доброжелательные лица, статные гармоничные фигуры. Греваны, что греха таить, выглядели очень приятно, их вид располагал к себе. Подойдя к компании поближе, они заулыбались, и все, даже Бакли, которого неожиданное появление автобуса отвлекло от колбасы и пирога, невольно улыбнулись в ответ.