Делу конец – сроку начало
Шрифт:
— Сдачи не требуется. Купишь своей девочке цветы и коробку конфет. Они это любят. И будь с ней поласковее, тогда она тебе непременно даст. — И, уже закрывая дверцу, зло добавила: — Утри слюни, на меня у тебя денег не хватит.
С минуту водила смотрел Ольге вслед. Так же завороженно мальчишка наблюдает за полетом воробья, упорхнувшего из его ладоней. А потом, окончательно смирившись с дорогой потерей, процедил сквозь зубы:
— Шлюха!
И, прибавив газу, быстро поехал мимо праздника жизни.
Легкомысленная атмосфера ресторана ненадолго расслабила. Как и хотела, Ольга заняла столик в самом углу ресторана
Через стол сидели трое: два парня и белокурая девушка. Круглолицый альбинос оказался без пары и усиленно вращал головой в надежде отыскать съемный вариант. Парень уже дважды делал ей знаки, но она, как египетская царица, продолжала смотреть в сторону. Все это не то: во-первых, альбиносы притягивают неудачу, а во-вторых, слишком много свидетелей для предстоящего дела. Нужного ей человека она заметила сразу, как только он вошел в ресторан. Высокий, слегка сгорбленный, как это частенько бывает с людьми баскетбольного роста, с очень короткой стрижкой, отчего волосы топорщились малопривлекательным ежиком, он покрутил на пальце ключи от машины и, споткнувшись взглядом о хорошенькое личико Ольги, направился прямо к ее столику, добродушно улыбаясь.
— Я тут приятелей ищу, договорились вроде бы здесь встретиться, а их все нет, — радостно сообщил стриженый. — Вы позволите, я пока рядом с вами посижу, а то, знаете, одному в ресторане сидеть, это такая тоска смертная.
Ольга перевела взгляд на его руки — мускулистые, нетерпеливые, быстрые. По его хитроватому выражению было видно, что он хоть сейчас готов был потискать сдобное девичье тело.
— Присаживайтесь, я не против, — великодушно разрешила она.
Этот тип мужчины Ольге был понятен. Простота сквозила во всем его облике. Очень осторожное и многочисленное племя примерных семьянинов, не упускающих возможности сходить на сторону. Наверняка его женушка уехала на пару дней навестить захворавшую матушку, и, чтобы супружеская постель не остыла, он решил покувыркаться на простынях со жрицей любви. Взгляд у молодого человека был ищущий, оценивающий, он словно прикидывал, достойна ли Ольга чести быть уложенной на супружеское ложе.
— А как вас зовут, девушка? — жизнерадостно поинтересовался незнакомец.
Боже мой, как все это банально, в этом мире ничего не меняется. Сколько же раз ей приходилось слышать этот вопрос: сто? а может быть, двести? или тысячу?
Стриженый считал преступлением терять время, когда находишься рядом с красивой женщиной. Он так торопился, будто ожидал, что через полчаса может вернуться жена и лишить его праздника.
— Ольга, если это вам доставит удовольствие, — равнодушно протянула Крачковская.
— Какое замечательное имя, — расчувствовался баскетболист. — А меня зовут Семеном. Можно, я вас угощу? — И торопливо, словно опасался, что Ольга может отвергнуть его предложение, спросил: — Что предпочитаете? Шампанское? Вино? — И уже вкрадчиво: — А может быть, водочки?
— Водочки.
— Вот и славно. — Мужчина подал знак, щелкнув пальцами, и официант, гибкий, словно
— Чего желаете?
— Водки! И поесть на твое усмотрение. Ну, чего-нибудь эдакого! — в предвкушении потряс он сжатыми кулаками.
— Сделаем, — черкнул официант карандашиком в блокноте и скоренько удалился, изящно выполнив сложнейший слалом между расставленными столиками.
Ольга делила женатых мужчин на три группы. Принадлежавший к первой из них шуровал направо и налево и всякий раз со стыдливым и покаянным видом возвращалась к верной жене. Вторая группа — вольные отношения в семье, когда супруги, словно наперегонки, пускаются в разгул, меняя партнеров. Семен скорее всего принадлежал к третьей группе, когда мужчина ведет себя, подобно щуке, спрятавшейся в заводи и устремляющейся на поверхность за добычей только в том случае, если в толще воды рассмотрит жирненькую плотву, годную к употреблению. А потом вновь в заводь, в семью, где можно спокойно ожидать следующего греховного совокупления.
Уже через пару минут Семен азартно наворачивал салаты из трех тарелок одновременно, пачкая при этом губы щедро политым майонезом. Смотреть на него было смешно. Казалось, что он задался целью за один раз уничтожить все блюда меню. И в довершение картины не хватало корочкой хлеба подтереть с тарелки размазанный соус.
Аппетита никакого. Ольга клюнула раз, щипнула другой, затем, подцепив вилкой ломтик помидора, задумчиво пожевала. Ресторанная музыка уже не забавляла. Все это она видела и слышала не однажды.
От выпитой водки мужчина немного охмелел. Взгляд его становился все более откровенным. Дважды он, как бы невзначай, дотронулся своими загребущими паль-цами до ее коленки. Ольга сумела сделать вид, что ничего не произошло, обыкновенная слабость подвыпившего мужчины. Отрешенно, словно египетский сфинкс, смотрела в никуда через плотную толпу танцующих.
— Послушай, а чего мы тут, собственно, делаем? — неожиданно встрепенулся Семен. — Пойдем ко мне, посидим, выпьем. Продолжим наше знакомство в более тесной, так сказать, обстановке.
Ольга, надругавшись над сигаретой, с силой воткнула ее в блюдечко. Кажется, наступила вторая стадия знакомства, когда отношения между мужчиной и женщиной значительно упрощаются, и первый признак — они перешли на «ты». Дальше он по-приятельски должен обхватить ее за плечи. Третья стадия тоже до банальности проста — он спросит, сколько стоит час удовольствия, а потом, взвесив свои возможности, поинтересуется: а не останется ли она на ночь?
— Куда ты меня поведешь, к себе?
На лице Семена отобразилась мука и нечто похожее на угрызения совести. Все ясно, значит, действительно придется топать не в холостяцкую квартиру.
— Да, к себе.
— Тогда чего же мы теряем время? Ты ведь на колесах?
— Да. — Семен с сожалением посмотрел на расставленные салаты и, отчаянно махнув рукой, проговорил: — Пойдем.
Вопреки ожиданию, прикосновение Семена оказалось мягким, он ненавязчиво и в то же время уверенно поддерживал Ольгу под локоток. В его поведении усматривалось обыкновенное притязание самца. Ему важно собрать на себе кричащие мужские взгляды и с достоинством, одними глазами, заявить: «Это мое!» Ольга умело подыграла его тщеславию — подхватив со стола сумочку, вскинула голову и величаво покинула зал.