Делу время, потехе час!
Шрифт:
Здесь я чужая, никому не нужна, никто меня не знает и не любит. По крайней мере, не знает меня настоящую.
Останься я в этом городе, наверняка и для меня найдется какой-нибудь жирный таракан, который превратит мою жизнь в рутину, и я больше не смогу радоваться мелочам.
— Наташ, — позвал из-за двери пес.
— Уходи! — крикнула севшим голосом.
— Может, хватит болото разводить? — спросил Хась.
— Какое тебе, предателю, дело до того, что я развожу у себя в комнате? Макс вон развел пыль и плесень по всем углам, а мне что, нельзя? — Голос дрогнул, и я захлебнулась очередным приступом слез.
— Ну вот, раз в жизни попытался настоять на своем мнении и уже предатель… Злая ты, Натаха… — сказал он, и я услышала цокот когтей по полу.
Ушел. Сама виновата. А как было бы здорово сейчас уткнуться в его мягкую шубку и уснуть, стараясь не думать о завтрашнем дне.
Как-то же люди живут в рутине, как-то успевают разрываться между домом и работой, семьей…
Семья, которой у меня никогда не было. Отец, который отказался от меня, потому что не сделала так, как он велит, мама, погибшая слишком рано, чтобы меня чему-то научить. Вот и вся семья. Не было ее у меня, нет и вряд ли будет.
А Макс… Он странный. Конечно, красавчик, и гормоны тут же взыграли во мне, но я же совершенно его не знаю, а он абсолютно не знает меня.
Взялась за голову и смерила шагами комнату. Семь шагов в длину и четыре в ширину.
— Натали… — донесся из-за двери голос Макса. — Наташ… ты там?
Он попытался открыть дверь, а я залезла под кровать. Не хочу его видеть, не готова, не могу! Ненавижу за его реакцию, за его радость от моего безвыходного положения.
Он прошелся по комнате, заглянул в ванную, проверил гардероб, пошевелил занавески.
— Да под кроватью она… — подсказал ему пес.
— Спасибо, Хась! — Я даже точно знала, как в этот момент улыбается Максимилиан. Он улегся на пол и закатился ко мне. — Удобно тут? — спросил, заигрывающе изогнув бровь.
— Без тебя было лучше… — пробурчала и отвернулась к стенке. — Оставь меня, Макс. Уходи! — попросила со вздохом.
Даже несмотря на то, насколько на него злилась, мне не хотелось, чтобы он видел мое опухшее от слез лицо.
Как говорила моя универская подружка Лиза: при мужчине женщина всегда должна оставаться женщиной, красивой и изящной, даже если она в гавно или с бодуна!
Я никогда не понимала смысла этой фразы, потому что ни первого, ни второго со мной не было, а вот сейчас, кажется, осознала.
— Я могу выйти, но коль уж ты не в состоянии спуститься и нормально поесть, хотя бы ужин тебе принесу… — сказал Макс и погладил меня по волосам, словно маленькую девочку, у которой забрали игрушку. Только вот, во-первых, я большая, а во-вторых, у меня забрали не игрушку, а целую жизнь!
— Макс, не надо меня жалеть и ужин не надо. Я не голодна! — сказала слишком резко, практически перейдя на крик.
Он попытался подползти ближе и приобнять меня.
— Не смей! — рыкнула, забилась еще сильней под стенку.
— Да что я тебе сделал? Понимаю, расстроена, но зачем срываться на мне? Я-то уж точно не виноват в том, что ты попала сюда, ровно настолько же, как не виноват, что есть шанс того, что тебе не удастся выбраться отсюда! Даже наоборот, готов поддержать в обоих случаях, хотя, конечно, мне не хотелось бы, чтобы ты уходила из этого мира… — наконец-то признался он, помолчал пару секунд, и только я набрала воздуха, чтобы ответить, продолжил: — Уютной ночи под кроватью, отвлекать больше не буду, а если вдруг передумаешь — приходи ко мне. Я буду рад твоей компании… — сказал и вылез, а потом вообще из комнаты ушел, довольно громко хлопнув дверью.
Ну и пусть катится! Не больно-то он мне нужен. Ну если не нужен, то почему тогда я снова плачу?
Максимилиан
Просто отвратительное чувство, как будто бы о меня вытерли ноги. Я к ней со всей душой, а она…
Почему она так хочет вернуться домой? Неужели ей со мной так плохо? Не дотягиваю я до роли принца?
Ну да, не дотягиваю.
— Хась, признайся честно, ты ведь лучше знаешь, какие мужчины нравятся Натали? — поинтересовался у пса, насыпая ему ужин.
Он посмотрел сперва на нарезку, потом на меня и тихо сказал:
— Единственный мужчина, который интересовал ее до тебя, это я! Она взяла меня щеночком, растила, купала, шерсть во время линьки вычесывала. Ну и, конечно, работа, но она женского рода, а значит, не в счет! — ответил он и задрал нос, преисполненный гордости своим первенством.
— Вот уж задачка со звездочкой… — проворчал и пошел спать. Самому есть не хотелось совершенно и жутко не хватало этой вредной девчонки.
Нет, даже представить себе не могу, что со мной будет, если она вернется в свой мир. Да и не хочу представлять. Хочется надеяться, что в моих силах сделать так, чтобы она все-таки согласилась остаться здесь, со мной. И даже если не как моя женщина, то хотя бы как друг…
Полночи мы с Хасем не спали, все ломали голову, как бы сделать так, чтобы она перестала стремиться домой. Он очень много рассказал о своей хозяйке, и я лишь в очередной раз убедился, что не хочу ее терять.
Надо же, получилось разработать нечто похожее на план. И начать мы решили с двух вещей: завтрака и доставки ей нового платья.
Утром, пока пес сторожил, чтобы девушка не сбежала, мне пришлось сбегать в магазин за одеждой и заглянуть в кабак, чтобы купить чего-то хотя бы условно съедобного, потому как моей стряпней только соседских котов травить и можно!
Как только вернулся домой, поинтересовался у пса:
— Спит еще?
— Ага, — ответил он и сам зевнул, да так сладко, что вслед за ним зевнул и я.
Покачал головой и аккуратно прокрался в комнату, стараясь, чтобы ни одна доска не скрипнула. Аккуратно разложил на кресле новые платья, расплескал чай на поднос, но, расставив все аккуратно на столе, так же тихо вышел из комнаты.
— Надо, наверное, разбудить ее, пока еда теплая? — поинтересовался пес, принюхиваясь к запаху жареного бекона.