Демогоргон

Конец августа 1936 года. Именно в этом году Чикагский Восточный институт наконец принял решение о расширении сферы деятельности и начале раскопок в Меггидо на территории (тогдашней) Палестины…

Четверо появились со стороны пустыни как раз в то время, когда вечер начал превращаться в ночь. Их вполне можно бы было принять за кочевников-арабов, случайно набредших на развалины и пытающихся подыскать местечко для ночлега.

МОЖНО БЫ БЫЛО принять за арабов. Но уж больно бесшумно они появились.

Когда неизвестные перевалили через гряду холмов и начали спускаться к сверкающему внизу внутреннему морю, на фоне только начинавших появляться на ночном небе звезд были видны только их крадущиеся силуэты. И хотя они, сами того не сознавая, двигались тем же путем, что за девятнадцать столетий до них проделал Иисус Христос, про них даже в этом случае трудно было сказать, что они стоят на «пути Господнем». Поскольку все они никогда ничего общего с Господом не имели… в особенности один из них.

Теперь они осторожно пробирались между грудами камней высящимися на окраине того, что когда-то давным-давно было человеческим поселением.

Низкие полуразрушенные стены торчали прямо из каменистой почвы. Там, где в свое время несколько улиц пересекаясь образовывали небольшую площадь, виднелось углубление в земле на месте давно высохшего колодца, возле которого под быстро темнеющим небом виднелся выбеленный солнцем и отшлифованный песком скелет огромной, мертвой вот уже шесть сотен лет оливы.

Луна высвечивала валяющиеся повсюду камни и развалины грубых зданий, разрушенных почти до основания. Вдали начиналась серебрящаяся под звездами и подернутая легкой рябью гладь Галилейского моря.

— Это здесь, — медленно кивнув, наконец сказал один из них, по-видимому предводитель. Его голос походил на шорох сухой травы в заполненной пылью глотке. — Помогите-ка мне.

Его спутники молча спешились, затем помогли слезть и ему. Он был легок как перышко, совершенно иссхоший и древний как само это древнее место старик. Во всяком случае с виду. А еще любому стороннему наблюдателю показалось бы, что помощники обращаются с ним с величайшим почтением. На самом же деле это было вовсе не почтение, а страх — они боялись его и обращались с ним так, будто он был чем-то вроде пробирки с культурой смертносного вируса, которую ни в коем случае нельзя уронить.

Потом все четверо в накинутых на головы капюшонах плащей некоторое время постояли, оглядывая залитые лунным светом окрестности. Старик обеими руками вцепился в седло и стоял привалившись к своему ослу до тех пор пока не почувствовал, что ноги снова его слушаются. Поняв, что снова способен стоять самостоятельно, он поднял руку и откинул капюшон. Прожитые годы сделали его лицо… уродливым. Правда не только годы, но и еще кое-что: какое-то темное зло!

Джордж Гуигос, казалось, был сделан из старой потрескавшейся кожи и покрытой пятнами слоновой кости. Губы его так иссохли, что уже не смыкались, обнажая зубы, съеженные десны, и создавая впечатление, будто он постоянно улыбается какой-то страшной зловещей улыбкой. Как ни странно, но зубы у него сохранились все до единого. Чуть выше рта зияло темное отверстие запавшего носа, с почти полностью изъеденной какой-то ужасной болезнью перегородкой между ноздрями. Глазницы его тоже больше всего напоминали бы темные ямы, если бы только в их глубине не светились в темноте желтые как у кота глаза. Вот только взгляд их вовсе не казался старческим — напротив, он был удивительно проницательным и настороженным, свидетельствуя об остром уме. Старик был совершенно лыс и голова его чем-то напоминала коричневый орех торчащий на тонком стебельке шеи. Тело его было хрупким как тростинка, но в то же время этот человек явно обладал невероятным могуществом — все в нем выдавало обладателя сил зла.

— Вы уверены, мистер Гуигос? — Наконец решился спросить один из его помощников, по-видимому самый смелый из всех троих. Он тоже откинул капюшон и теперь оглядывался вокруг, как будто пытаясь найти хоть какой-то ориентир. — Эти кучи камней похожи друг на друга как две капли воды.

— Только не для меня, Ихья Хумнас, — огрызнулся Гуигос, неожиданно громким и злобным голосом. — Говорю тебе, это то самое место!

— Где зарыты сокровища? — спросил алчным свистящим шепотом другой, которого звали Якоб Мхирени.

Гуигос внимательно оглядел всех троих.

— Да, несметные сокровища! — ответил он.

— Вы вроде бы говорили о какой-то карте, — облизнув губы заметил Ихья Хумнас. — А сами как будто… ни разу никакой картой и не пользовались. — Он неловко поежился.

— Она у меня в голове, — сказал Гуигос. — Будь у тебя такая карта, ты бы небось тоже держал ее в памяти? — Сказав это, он рассмеялся было похожим на скрежет совка по холодным углям смехом, но, еще раз взглянув на помощников, резко продолжал: — Похоже пора вам напомнить: сокровища вас не касаются. Ваша задача только откопать их. Принадлежат же они исключительно мне. Или может я вам мало заплатил?

Половину причитающихся денег они получили вперед, а другую должны были получить после успешного завершения дела. И деньги были даже более чем приличные. С такими деньжищами ни одному из них больше никогда не будет нужды работать — причем не только им самим, но и их детям. Чтобы до конца жизни нежиться в роскоши достаточно будет и одних процентов. Они и так уже стали почти богачами, и после окончательного расчета должны были стать ими окончательно. Но прошлой ночью Хумнас и Мхирени кое-о-чем договорились и теперь незаметно переглянулись. Затем Хумнас ответил:

— Нет, плата более чем достаточная. Просто хотелось бы поскорее со всем этим покончить, вот и все. Ведь нам предстоит раскапывать могилу, находимся мы здесь по подложным документам и к тому же днем вынуждены работать на ведущих в Меггидо раскопки американцев, которые в любой момент могут нас разоблачить. От такого кто угодно занервничает. И чем скорее мы отсюда выберемся — тем лучше.

— Согласен, — сказал Гуигос. — Честно говоря, мне ваша компания нравится ничуть не больше, чем вам — моя. Ладно, ближе к делу! Вон тот заброшенный колодец, что находится на пересечении улиц, когда-то являлся центром поселения. По нижним веткам когда-то росших возле него олив вились виноградные лозы. А вон у того дома зеленела целая фиговая роща. Одним словом, в свое время площадь выглядела довольно симпатично, да и сам городок был не так уж плох.

— Ха! — буркнул Мхирени. — Да ведь это дерево мертво уже лет сто, не меньше! О каких же тогда временах вы говорите, мистер Гуигос?

— Об очень-очень далеких! — проскрежетал Гуигос. — А что касается оливы у колодца, так ты ошибаешься — она мертва уже более шестисот лет. Как бы то ни было, именно она и есть мой ориентир. Она, да еще Полярная звезда.

Он обратил желтые глаза к небу, отыскал взглядом Большую Медведицу, и, ориентируясь по составляющим ее звездам, повел своего осла через кучи каменных обломков. Остальные переглянулись, пожали плечами и последовали за ним.