Демон Господа
Шрифт:
Саргатан, казалось, мыслями был где-то в ином месте. По возвращении во дворец он занял свое место на троне и не сходил оттуда несколько дней, лишь однажды переговорив с Халфасом. Элигор и несколько стражей личной охраны застыли вокруг трона неподвижными изваяниями. Порой в Небесном Оке купола появлялся Алголь, бросал на пол красное пятно и тянул его по залу, отмечая время и как будто бы печалясь, что никто здесь не замечает ни его, ни самого времени.
Иногда Саргатан поднимал голову, как будто собираясь что-то сказать, но, так ничего и не молвив, снова ее опускал. Иной раз, трансформируясь, он вообще лишался головы, и тогда над плечами сиротливо реяли три зубца, эмблема да невесть откуда полыхавший головной факел.
Саргатан пошевелился и начертал в воздухе эмблему Валефара. Это было первое действие, которое вождь совершил в течение нескольких дней. Очевидно, он пришел к какому-то решению.
То ли потому, что находился поблизости, беспокоясь о суверене, то ли почувствовав заранее, что его вызовут, Валефар вошел в аудиенц-зал почти сразу после вызова. Перепрыгивая через три ступеньки, он взлетел на тронное возвышение и почтил Саргатана глубоким придворным поклоном.
Элигор стоял обычно ближе к трону, чем стража, в пределах слышимости, и считал это своей должностной привилегией.
— Первый министр, — сказал Саргатан, как будто продолжая давно начатый разговор, — с меня хватит.
— Понимаю, государь. Это… та душа?
— Да. Она заставила меня увидеть в них… людей. — Валефар молча слушал. — До того момента они для меня не существовали. Да, я использовал их, как и все мы. Но сейчас, вспоминая эти тысячелетия, ясно вижу, чего стоит это место. И не желаю больше терпеть. Время — принимать решение. Время — менять, а не мечтать. Эти бесконечные войны… На наши границы навалился дряхлый Астарот. Ну разобьем мы его, и что дальше? Займем его территорию, все восстановим. И успокоимся? Ни Ад не изменится, ни мы. Так и останемся здесь. Низвергнутыми. Пренебрегаемыми…
— Пренебрегаемыми?
— Теми. Наверху.
— Таков наш удел.
— Навечно?..
Саргатан умолк, и Элигор принялся обдумывать заданный им вопрос.
— Здесь для некоторых и вечность — недостаточная кара, — совершенно серьезно заметил Валефар.
— Но не для всех. Не все такие, как Вельзевул. Почему всем — одна судьба?
Валефар помолчал, размышляя.
— Нет, это невозможно. Мы не сможем вернуться.
— Я — попытаюсь. Не знаю, сможем или нет, но жить тут я больше не могу. Здесь, под властью этой… Мухи. И я пожертвую всем — этим дворцом, этим городом, этим миром, самим собой… За один взгляд в Лик Его.
Саргатан встал, сотворил в воздухе эмблемы баронов Зорая и Фарайи, щелчком отправил их от себя.
К удивлению Элигора, Валефар подошел к Саргатану вплотную, обнял его и опустился на колено.
— Государь и друг мой, позволь мне быть твоей пламенной правой рукой, факелом твоим, освещающим путь обратно. И, если понадобится, поджечь улицы Диса.
— Иначе и быть не может, Валефар.
Элигор подошел к старшим демонам и тоже опустился на колено.
— Государь, я слышал ваш разговор и прошу позволения быть твоей левой рукой, твоим неразрушимым щитом.
Саргатан, улыбнувшись, поднял обоих.
— У нас будет много дел. С этого момента мы должны рассматривать себя отдельным государством. Отступниками империи Вельзевула. Валефар, вызови тайно и спешно Андромалия и Бифронса. Как мои вассалы, они должны меня поддержать. Элигор, добавляешь к своим задачам и функции тайной полиции. Я должен знать все, что думают ближайшие к трону.
Валефар поклонился и вышел, Элигор отступил с трона и занял прежнее место у его подножия. Провожая взглядом Валефара, он увидел в аркаде приближающиеся фигуры Зорая и Фарайи. Любопытно, какие у них будут лица, когда они услышат…
Интересные наступают времена…
XII
Демоны уже и забыли, когда Алголь показывался на вечно пасмурном небе Ада днем. Сегодня же он сиял ярко и угрожающе. «Как кровавый глаз, — подумал Адрамалик, вглядываясь в звезду с башни замка. — Занятно, что же высматривает небесная ищейка у нас тут внизу, с чего это он так разозлился?»
Верховный магистр перевел взгляд на город. Обычно темный, в редких пятнах огней, он казался окрашенным кровью, как будто Алголь обмакнул в кровь широкую кисть и прошелся ею по кровлям, улицам и площадям, статуям и башням и по самому замку. Мир, утопленный в крови его собственных душ. «Такой Ад, — пришла мысль в голову магистра, — станет поистине совершенным».
Ему настолько понравился этот новый наряд старого Диса, что он устроился на подоконнике и любовался панорамой, пока Алголь не опустился за горизонт. Город снова пришел в себя, опять стал мрачным и таинственным, а густые тени опять скрыли все ужасы столицы Преисподней, к созданию которых немало усилий приложил и сам Адрамалик.
Элигор наблюдал заход звезды, поджидая барона Фарайи. В свете Алголя Ахерон превратился в мерцающую, вьющуюся через город красную змею. Элигор опустил взгляд на кирпичи парапета купола, на котором сидел, и увидел, как глаза нескольких душ, замурованных в стене, тоже таращатся вверх; ржавый свет колюче отражался от их стеклянных поверхностей. О чем они думали?
Сверху донесся шум крыльев. Пролетел летучий страж. Эта служба — малая часть того, что Саргатан понимал под повышенной готовностью. Элигор повернул голову к громадному куполу дворца. Через равные промежутки в стене горели жаровни-светильники, напоминавшие пылающую корону, иногда окружавшую голову Саргатана. Сейчас, в лучах Алголя, свет их был тускл.
Барон опаздывал; в последнее время это случалось все чаще, и Элигор подумывал, не надоело ли Фарайи рассказывать о своих путешествиях. Сам он с нетерпением ждал этих встреч и жалел бы, если бы пришлось их прекратить. Кроме того, что Фарайи оказался интересным рассказчиком, умевшим увлечь слушателя, сама личность его вызывала интерес. О его мастерстве владения оружием ходили легенды. Благодаря боевому опыту барона Саргатан поручил ему создание особого ударного отряда из отборных легионеров. О боевых подвигах барона, впрочем, лучше было узнавать от других — сам он о них распространяться не любил, и это еще более повышало его в глазах Элигора. И не только его одного.
Элигор крепче сжал пергаментные листы и костяное перо, как будто боясь, что с ними тоже придется распрощаться, как и с рассказами Фарайи.
Сегодняшняя встреча могла оказаться тем более интересной, что они встречались впервые после провозглашения Саргатаном своего знаменательного решения. Конечно, интересно было узнать мнение барона вне стесняющей обстановки двора. Хотя о своих чувствах и мнениях Фарайи распространялся менее охотно, чем о пережитом в путешествиях.
Алголь уже исчезал за горизонтом, когда Элигор услышал наконец легкие шаги барона. Фарайи появился при черном мече из хребта абиссали, в новой форме своего ударного отряда. Его торс закрывала броня из закаленной черненой кости, отделанная обсидианом и агатом. За ее узкими щелями дышало пламя. Весьма внушительная броня, хотя и несколько легче той, что носили его воины.