Демон и Фиалка
Шрифт:
Не помню, когда это мне за мой век приходилось договариваться с кустом. Но чёрт с ним, всё бывает в первый раз. У меня вообще как-то за последние пару дней новых впечатлений больше, чем за предыдущие пару тысяч лет. Везде есть положительные стороны.
Оттянув одну из лиан, которая закрывала тщедушному рот, я решил всё же предупредить во избежание недоразумений:
– Заорёшь - вырву язык и заставлю его съесть! Сразу такая экономия и времени, и нервов, даже потребность в договоре отпадёт.
– Э-э-это по-по-почему же?
– полюбопытствовал
– Говорить не сможешь, - как полному кретину, пояснил я ему.
– Писать смогу, - какой грамотный камикадзе. Так и напрашивается, чтобы я ему ещё и пальчики отрубил. Или, может, сразу ручки. Чтобы не тянул их к кому не следует.
Почему-то от мысли, что он лапал Соню, у меня внутри разгорелся такой пожар, что адское пламя по сравнению с ним - лишь слабые искры. Проклятье. Только этого мне и не хватало. Это я ревную, что ли?! Как интересно!
– Дорогой друг, вы можете писать всё, что вашей душе заблагорассудится. Но хочу вас предупредить - в вашем мире к инвалидам обычно не очень-то прислушиваются. Потому им приходится писать книги, картины, музыку, изобретать невероятные вещи, делать гениальные открытия. Всё это для того, чтобы их услышали. Но! Что-то мне подсказывает, что вы без языка и с переломанными ногами подохнете с голоду в провонявшей нечистотами постели. Мелкий вы человек, уважаемый. Вы завещание лучше пишите, пока можете. Мало ли, моё терпение не резиновое, - камикадзе шумно сглотнул и затравленно уставился на пуговицы на моей рубашке.
– Потому лучше подписывайте договор и валите куда подальше, пока у меня хорошее настроение.
Тщедушный моргнул, снова вздрогнул и кивнул.
– Я подпишу!
– горячо заверил он, вскочив на ноги и отряхивая прилипшие к джинсам сухие мелкие листики.
– ...И забуду!
– подсказал я, выуживая договор из кармана брюк.
– И больше никогда в жизни не появлюсь в этом городе. Даже в этой части страны!
После каждого слова задохлик кивал, внимательно глядя на носки моих туфель.
Проклятые пески Хаоса! Туфли ещё как-то купить надо! А то как-то нехорошо! Страшноватенькие какие-то.
– Подписывайте, голубчик. И валите уже на все четыре стороны. Вы мне, право слово, надоели.
– У меня ручки нет...
– проблеяло это нечто.
Ручки у него нет. А кто сказал, что нужна ручка?
Именно в это момент я сделал то, что хотел сделать с самого начала нашего с ним знакомства - врезал ему в нос.
***
– Твою мать!
– прогундосил должник, зажав раненое место рукой и тихо поскуливая от боли.
Как-то мне говорил один боксёр, что нос - одна из самых болезненных точек в теле человека. Правда, он называл ещё одну, но предупредил, что это запрещённый удар. Ну и ещё добавил, что если не складывается никак - то грызи уши. Если и проиграешь, то хоть не так обидно будет.
Смотрю,
Кровь хлынула так, что кисти рук мгновенно располосовало красными лентами.
– Я ше фказал - подпифу, - неразборчиво стенал тщедушный, закидывая голову.
– Простите, но мне просто некогда с вами играться. А уж тем более ждать, пока вы будете искать ручку. Как, вы говорите, ваше имя?
– Колесников Алексей, - решил не испытывать судьбу Алёшенька.
– Вот и прекрасно.
И, не дожидаясь, когда он там одумается, я взял его руку, приложил к листу и тут же отбросил. Фи, как это мерзко.
Тщедушный зашипел, растирая запястье с выведенным красивыми вензелями долговым знаком - Демоновой печатью. Я свою часть сделки выполнил по умолчанию - не убил.
Хотя тут тоже всё не очень. Если вдруг убью, то договор расторгается сам собой. Печально, но терпимо. Если что, найду его в Аду, когда вернусь. Вот тогда и поиздеваюсь от души. С размахом.
– Теперь собирайтесь и можете быть свободны. И да, нарушение условий договора повлечёт за собой мгновенную неминуемую смерть. На вашем месте я бы судьбу не испытывал.
Дальше разговаривать с ним у меня настроения не было.
Если дурак, то у меня будет ещё одна душа. Если не совсем дурак - то тоже душа, только через пять лет.
Правда, договор такого рода противоречит устоям самих демонических контрактов. Всё же я должен бы оказать ему услугу. Но допустим, это она и есть - я его не буду убивать.
Алексей поднялся и, шатаясь, поплёлся вниз по лестнице. Я сначала подумал вернуться к Соне, но вовремя вспомнил, что там ещё вроде как Клавдия Степановна в магазине. А она дама в возрасте и нервы ей противопоказаны. Сейчас наш гость начнёт сопли распускать, подумает, что ему всё можно... Клавдия Степановна разнервничается...
В общем, я спустился следом.
– Помирились?
– тут же полюбопытствовала тетя Клава, оторвавшись от любимого турецкого сериала и даже подпрыгнув на стуле.
– Ой, господи! А что же это... А как?
– Физиономией о косяк!
– успокоил я нашу продавщицу, обворожительно улыбнувшись и предупредив собравшиеся на языке переживательной дамы бальзаковского возраста вопросы.
– Не волнуйтесь. И не отвлекайтесь. У вас там, в сериале, сейчас муж жену с любовником застанет. Всё пропустите, дорогуша!
Клавдия Семеновна зыркнула на экран телевизора, но тут же снова вернула всё внимание нам с моим новым должником. Зло проводила меня взглядом и всё же решила уточнить:
– А вы, Роман, как здесь оказались?
– Просочился между выяснением отношений главных героев и поцелуем!
– успокоил я её.
Клавдия Семеновна поджала губы и прищурила глаза, силясь угадать: лгу или и правда просочился. Но решив махнуть на это дело рукой, снова взглянула на постанывающего Алёшеньку.
– Молодому человеку бы помощь какую...
– всё не могла угомониться сердобольная мадам.