Демон Максвелла
Шрифт:
– А если он еще занят, пойду схожу в другую гостиницу. – Имея в виду бар. – Посмотрю, какие там люди. – Имея в виду других американцев.
Автомобилисту приходится подниматься по крутому заросшему склону, чтобы отыскать человека, который, по словам Уолли Блюма, сможет снять коробку передач. Ему приходится взять с собой собаку. Пса, старого далматина, страдающего люмбаго, зовут Чиф. Оставить его одного в гостинице невозможно. Мексиканский воздух оказывает на его мочевой пузырь такое же влияние, как на глаз Автомобилиста. И тот, и другой начинают действовать бесконтрольно. В знакомом трейлере Чиф ведет себя так же ответственно, как дома, но стоит ему войти в гостиницу, как он начинает поднимать ногу через каждые три ступени. А ругань только усугубляет положение.
– Бедняга нервничает, – это после того, как Чиф описал два детских праздничных набора, купленных женой Автомобилиста для внуков.
– Не надо было его брать с собой, – это уже жена. – Надо было устроить его в собачью гостиницу.
– Я тебе говорил, что не оставлю его с чужими, – отвечает Автомобилист.
И вот Чифу приходится подниматься по склону.
План, нарисованный Уолли Блюмом, заставляет Автомобилиста и его любимца двигаться вверх по узким мощеным улочкам, на которых между выбоинами маневрируют грузовики… потом по извилистым мощеным переулкам, по которым можно проехать только на велосипеде… и наконец по еще более узким каньонам, настолько круто уходящим вверх, что по ним невозможно проехать ни на одном средстве передвижения.
По ним передвигаются лишь ослики, груженные песком и цементом, доставляя строительные материалы на стройки, кипящие по всему склону. На горах мусора спят рабочие, располагаясь головой вверх параллельно склону; если они попробуют лечь иначе, то попросту скатятся вниз.
Когда американец с собакой достигает места, указанного на схеме, в глазах у него уже плавают мухи, а из Чифа вместо мочи струится пыль. Автомобилист вытирает пот со лба и входит в прохладный дворик, затененный спаянными кое-как ржавыми капотами и крышками от багажников, прибитыми к пальмовым стволам.
Посередине четырехметровой площадки, покрытой дерном, возлежит огромная свинья, которую сосут столь же крупные поросята. Она поворачивает голову, чтобы взглянуть на посетителей, и хрюкает. Чиф рычит и занимает пространство между свиньей и своим заморгавшим хозяином.
За низенькой, увитой виноградом дверцей раздается какое-то шуршание. Хижина настолько мала, что с легкостью поместилась бы в трейлер американца, и еще место для свиньи осталось бы. Из хижины, обмахиваясь сухой маисовой лепешкой, появляется человек. Он в два раза меньше Автомобилиста и вдвое младше. Мгновение он щурится от яркого света, а потом прикрывает глаза лепешкой:
– Добрый день.
– Добрый день, – отвечает Автомобилист, промакивая лицо. – Жарко. Мучо жарко.
– Я немного могу по-английски, – говорит Эль меканико фантастико.
Автомобилист вспоминает, что где-то читал о том, откуда взялось это выражение.
– Слава тебе Господи, – произносит он и пускается в объяснения сути своей просьбы. Механик слушает его, не опуская лепешку. Свинья взирает на Чифа со сладострастной насмешкой. Через двор ковыляет ослик. Из хижины появляются маленькие дети – они прижимаются к отцовским ногам, пока тот внимает рассказу Автомобилиста о предательстве механиков.
Когда история начинает клониться к завершению, Эль меканико фантастико спрашивает:
– И что вы хотите от меня чтобы я сделал?
– Чтобы вы спустились к гаражу, в который его поставили, и вынули коробку передач, тогда я смогу отправить ее в Таксон. Понимаете?
– Си. Понимаю, – отвечает механик. – А почему вы не хотите, чтобы это сделали механики из большого гаража?
– Потому что они не станут ничего делать до понедельника.
– А вы так спешите, что не можете подождать до понедельника?
– Я уже позвонил в Таксон и сказал, что в понедельник они получат коробку. Я люблю все решать не отходя от кассы. Понимаете?
– Си. Понимаю, – говорит механик, снова принимаясь обмахиваться лепешкой. – Хоккей. Я спущусь завтра утром и выну коробку.
– А сегодня нельзя? Я бы хотел отправить ее с первым же поездом.
– Понимаю, – отвечает мексиканец. – Хоккей. Сейчас возьму инструменты и возьму напрокат ослика.
– Ослика?
– У Эрнеста Диаса. Чтобы спустить на нем инструменты. В большом гараже механики запирают свои инструменты в металлический ящик.
– Понятно, – говорит Автомобилист, прикидывая, во что ему обойдутся работа, инструменты и ослик.
Вдруг поднимается целое облако пыли, из которого доносится истошный визг и рычание. Это зашедший рыжий боров обнаружил, что Чиф строит глазки его даме сердца. Когда их растаскивают в разные стороны, у Чифа уже разодрано ухо, и к тому же он лишился двух клыков, застрявших в непробиваемой шкуре борова.
Но это еще не самое страшное. Обрушившийся на него вес оказался слишком большим, и у него отказывают задние ноги. Что-то, вероятно, сместилось. И его приходится везти вниз на спине второго ослика. От тряски все вновь становится на место, так что к вечеру он уже может ходить, однако навсегда лишается способности поднимать заднюю ногу.
К этому времени они живут здесь уже неделю. Они едут на юг во взятой напрокат «тойоте» с открытым верхом. Левая задняя фара полетела несколько миль назад. Запасной нет. Из пробитого шланга радиатора валит пар, так что дорога едва видна.
– Ты будешь и дальше так ехать? – наконец интересуется его жена.
– Я верну эту развалину сукиному сыну, который дал мне ее напрокат, и скажу, чтобы он запихал этот кусок дерьма себе в задницу!
– Тогда высади меня с собакой у Блюма, если ты собираешься… когда мы подъедем.
Она не договаривает – если ты собираешься устраивать сцены. Она и без того уже сыта накаленной атмосферой.
Автомобилист пропускает дневную почту и клянется себе закончить письмо к сестре до того, как почта откроется после сиесты. Он сидит один, не считая Чифа, на вилле Блюма. Пес, высунув язык, лежит на плетеном коврике. Уолли Блюм на пляже занимается серфингом. Куда ушла его жена с Бетти Блюм, Автомобилист не знает.
Гасьенда Блюмов расположена не в Ущелье гринго, а на городских склонах. На уровне окна находится двор противоположной хижины, в котором играют три маленькие девочки, время от времени посылающие ему улыбки через узкий уличный каньон. Они кричат ему: «Привет, мистер» и снова, хихикая, скрываются за манговым деревом.