Демон на моем плече

Бубенин Виталий

— Ясно, понятно, Антоныч, могу идти?

— Давай, Вань, трудись, все будет нормально, справишься.

— Жаль вы не помните ничего, — едва слышно пробормотал он, открывая дверь.

— Чего не помню? — все-таки расслышал шеф.

— Ничего, это я так, о своем, о женском, — успокоил его Иван.

— А-а, ну, ну, — успокоился шеф, и уткнулся в бумаги, лежавшие перед ним на столе.

«Все напрасно! — думал Иван в отчаянии, — все зря, теперь опять все по-новой! Нет, никогда, ни за что я туда не вернусь! Но что же все-таки мне делать? Месячный платеж за него погашу сам, а там посмотрим, месяц у меня в распоряжении».

Яков очнулся. То, что он видел перед собой никак не вязалось с его представлениями. Он-то думал, что там все по-другому: не будет ощущений собственного тела, будет другой свет и не будет вонять лекарствами. А еще не будет желания сходить в туалет,

а под задницей не будет какой-то непонятной железяки. Ну, не так он себе это представлял.

— Пришел в себя, — произнес женский голос, затем, послышался звук открываемой двери и удаляющихся шагов. Снова шум открывающейся двери и звук приближающихся шагов.

Врач склонился над Яковом: — вы меня слышите? Как вы себя чувствуете?

— Где я? — тихо произнес Яков.

— Вы в больнице, — прозвучал ответ.

— Почему в больнице? — вновь спросил Яков.

— А где же вам еще быть? А-а-а, хотя вы, видимо, в другом месте надеялись оказаться? — пошутил врач. — Нет, уважаемый, не в этот раз, как говорится. — Итак, я повторю свой вопрос: как вы себя чувствуете?

— Я-то, — ответил Яков, — чувствую, не знаю, не понимаю, как это, что это?

— Ну, что ж, неплохо, совсем неплохо, — сказал доктор, — дайте-ка я вас осмотрю.

После осмотра, врач сказал медсестре: — тут проблем я не вижу, сегодня еще понаблюдаем, а завтра переводите его в терапию, а вообще, все это очень и очень странно.

Постепенно события, предшествовавшие кончине, медленно восстанавливались в памяти Якова. Он вспомнил странного неизвестного мужчину, откуда-то знавшего его имя, но не это тревожило Якова. Больше всего его тревожило то, что неизвестный знал про знамение. Мало того, он знал и про все остальное! Он не позволил Якову передать ему свой дар — вот что самое страшное! Откуда он мог это знать? Почему воспротивился передаче? Мало того, он ведь дал ему умереть, даже не попытавшись оказать помощь. Яков терялся в догадках. Он почувствовал, что происходит что-то не то. События стали развиваться по какому-то непонятному сценарию. Для чего он был возвращен к жизни? Видимо для того, чтобы умирая во второй раз, все-таки, передать свой дар, но кому? Если появился тот мужчина, значит, он должен был передать свой дар именно ему. Но тот отказался! Причем, отказываясь, он точно знал, от чего отказывается. Следовательно, этот человек откуда-то заранее узнал о колдовском обряде. Кроме самого Якова этого знать не мог никто на свете. Значит произошло нечто из ряда вон выходящее. Уж если его с того света силы колдовские вытащили, значит дело тут нешуточное. Но сколько же ему еще прожить придется, ведь он уже пережил всех долгожителей на Земле. Яков думал об этом день и ночь, и не находил себе покоя.

На следующий день его перевели в обычную палату в терапевтическом отделении. Если в реанимации никто его не беспокоил, то теперь от посетителей отбоя не было. Весь медперсонал больницы пришел посмотреть на него, как на феномен. Все ходячие больные постоянно толпились у дверей его палаты. Не говоря уж о соседях по палате, коих было аж пятеро. Те вообще замучили его вопросами. Яков, не привыкший к такому вниманию, сначала отмалчивался, но потом не выдержал и так ответил очередному любопытному, что пришлось тому оказывать неотложную помощь. Кончилось тем, что зав. отделением велела перевести его в отдельную палату и никого к нему не пускать. Но и там ему на давали покоя, теперь уже пресса. После репортажа в утренних новостях, возле больницы постоянно находился автомобиль какого-то телеканала. Все хотели знать: есть ли жизнь после смерти? Но всех их ждало разочарование. Яков наотрез отказывался с кем-либо общаться.

Но не из тех была корреспондент районной газеты Маргарита Гончарук. Руководство не жаловало Риту. Она всегда лезла на рожон. Даже самую рядовую статью она превращала в скандал. Однажды ей было поручено написать статью о тружениках села, работающих в животноводстве. Она поехала на самую отсталую ферму, пообщалась с работниками и выдала статью о хищениях и приписках. Поручили сделать репортаж с районной ярмарки. Она состряпала такое, что главный редактор за голову взялась. Поручили написать статью о ветеранах войны, так она откопала про них такое, что оказывается там никакими ветеранами и не пахло, они даже не воевали. В общем, Рита ела свой хлеб не зря, но легким его назвать было нельзя. Руководство уважало ее за честность, но серьезные статьи писать уже не поручало. Случай с Яковом Лойко показался главному редактору вполне подходящим для Риты и ей было поручено написать статью о феноменальном земляке. Рита взялась за дело серьезно и профессионально. Прежде чем идти к Якову, она изучили все известные случаи, схожие с этим. Затем взялась за самого Якова. Уточнила его данные,

порасспросила кого могла. В общем перед своим посещением воскресшего Якова, она основательно подготовилась. Уже несколько раз пыталась она пробиться сквозь медицинский кордон больницы, но каждый раз терпела неудачу. То больной себя плохо чувствует, то больной на процедурах, то больной отдыхает. А когда всякие медицинские доводы закончились, отвечали, что больной отказывается от встреч с прессой. Потеряв надежду попасть к Якову официально, Рита решила пробраться к нему другим способом. У своей подруги, служившей в Департаменте Охраны МВД, она выпросила милицейскую форму и однажды, ближе к вечеру отправилась в больницу. Там ее никто нигде на задерживал, и она спокойно поднялась на третий этаж, где располагалось терапевтическое отделение. Пройдя по коридору, она подошла к посту дежурной медсестры и объявила, что в ночное время, пациента Якова Лойко, в связи с его важностью для медицинских исследований данного феномена на государственном уровне, приказано охранять одиночным нарядом милиции. Поставила стул у дверей его палаты и, как ни в чем не бывало уселась на него, развернув, для пущей важности, перед собой газету и сделав вид, что внимательно ее читает. Медсестра хотела доложить зав. отделением, но та уже ушла домой. Вскоре на Риту вообще перестали обращать внимание. Когда принесли ужин, Рита сначала проверила, все ли на подносе в порядке и только после этого разрешила нянечке войти. С наступлением темноты больница успокоилась. Больные находились в своих палатах и готовились отойти ко сну. Коридор опустел и лишь изредка по нему проходили работники отделения. Рита ждала. Наконец, когда все окончательно стихло, она решила действовать. Быстро сняв с себя форменный китель и берет, она уложило все в принесенный с собой рюкзак, а оттуда достала красивое длинное платье и шелковую косынку. Быстро надела платье и, накинув косынку на плечи так, чтобы не выглядывала форменная рубашка, встряхнула своими роскошными рыжими волосами, неслышно открыла дверь в палату и вошла. Света не было. В углу, на кровати лежал Яков, отвернувшись лицом к стене. Услышав шорох за спиной, он, резко обернувшись, прорычал басом: — кого там еще принесло?

— Яков Федорович, добрый вечер, — как можно вкрадчивее произнесла Рита.

— Что? А ты еще кто? — разозлился Яков.

— Меня зовут Рита, я могу вам помочь.

— Помочь мне, — удивился Яков, — как же ты мне поможешь? И с чего ты взяла, что мне помогать нужно?

— А вы подумайте, — загадочно произнесла она.

— Если ты от него, то возвращайся назад и передай, чтобы сам приходил, нечего подсылать кого попало, — огрызнулся Яков.

— Он хочет, чтобы сначала вы поговорили со мной, так он сказал, — импровизировала на ходу Рита.

— Ты что ли с ним заодно? Знаешь кто он?

— Конечно, иначе бы он меня к вам не послал, я все знаю, можете мне доверять, — Рита удивилась своей наглости.

— Чего же сам не пришел?

— Он сам в очень сложной ситуации.

— Ага, значит что-то не получается у него. Приходил, а силу мою не принял. Видать сложно ему, — стал успокаиваться Яков.

— Ладно, ты, как тебя, Рита, ты ему передай, что не знаю я сколько мне на этот раз осталось. Может день, а может больше. Только думаю я, не много времени у нас. Меня отпустят скоро. Но, чувствую я, опять бесы терзать начнут скоро, как в прошлый раз. Тогда уж время быстро пойдет. Неделю думаю, не более. Пусть бы он со мной рядом был, чтобы наверняка. Тяжко мне, не могу я больше эту ношу тащить. Только передам ему дар свой и упокоюсь, наконец. Так передашь?

— Конечно передам, — опешила Рита.

— Ну и ладно, иди девонька. Да поскорей передай все, что я сказал.

— Хорошо, все передам слово в слово, — пообещала Рита, — выходит сколько уже прошло с того дня, когда он приходил?

— В пятницу он был, на той неделе, сама считай, мне и так тошно.

— Ага, в пятницу, значит, — повторила она, — ясно, все сделаю, все передам, не беспокойтесь.

— Да иди ты уже, ишь распричиталась, — стал опять нервничать Яков.

За дверью послышались торопливые шаги. Рита юркнула в дверь туалета и притаилась там. Вошла дежурная медсестра.

— Лойко, с вами все в порядке?

— В порядке, — проворчал Яков, — что мне сделается.

— Хорошо, а вы милиционершу не видели, тут у вас под дверью дежурила?

— Не видел никого, не знаю никаких милиционерш, оставьте меня в покое, — пробасил Яков.

— Хорошо, хорошо, отдыхайте, — стала успокаивать его медсестра, — куда ж она подевалась?

Медсестра закрыла дверь, потом послышались ее удаляющиеся шаги.

Рита вышла из своего укрытия.

— Постой, — остановил ее Яков. Он поднялся с кровати, прошептал какие-то непонятные слова, взмахнув при этом рукой пред лицом Риты. — Иди спокойно девонька, не прячась, тебя никто не увидит.