Демон ночи
Шрифт:
– И ты тоже. Ты просто легкомысленная потаскуха. Ты совершенно не ребенок!
– Но ты не имеешь права…
– Я сказал, что не притронусь к тебе, – злобно прошипел он. – Но ты сама на это напрашиваешься. Подвигай рукой!
И он своим телом показал ей, что нужно делать. Ванья чувствовала себя совершенно оглушенной, но сделала то, о чем он просил, задыхаясь от похоти, а потом отдернула руку.
– Я не могу, – сказала она. – Убери свой хвост, а то…
Он тут же повернулся и наклонился над ней, прерывисто дыша и глядя на нее сверху вниз. Ванья прикусила губу.
Но он тут же вскочил.
– Я лягу на полу, – сказал он. – Ты сама не
Они долго лежали, каждый на своем месте, молчаливые, взволнованные, возбужденные.
– Хорошо, что ты завтра уезжаешь, – сказал ее ночной демон. – Это будет просто чудесно!
– Да, – сказала Ванья. – Ведь после всего этого мы не сможем жить по-прежнему. А ведь мне всего четырнадцать лет. Ах, Тамлин!
Он протянул к ней руку, она взяла ее. И он с такой силой сжал ее, что ей пришлось плотно сжать губы, чтобы не закричать. А он наверняка хотел услышать ее крик.
Как Ванья и опасалась, ее жизнь у бабушки шла из рук вон плохо.
Каждый день начинался с молитвы, и после возвращения из школы и до вечерней молитвы ей приходилось учить уроки. Посещения церкви были частыми и длительными, в течение дня бабушка не спускала с нее глаз.
Конечно, было хорошо, что она больше времени стала уделять урокам, ей удалось восполнить все пробелы. Но было весьма сомнительным, что как человек она стала лучше. Свободолюбивая и сердечная Ванья стала теперь подозрительной и пугливой, и во всем, что бы она ни делала, бабушка находила недостатки. Ей все время приходилось быть у старухи на побегушках. Пойди туда, сделай это, помоги в этом…
На каждом шагу – мораль. Разве у Ваньи не было дома печального примера? Вспомни о своей маме Агнете, доставившей столько горечи и разочарования своим родителям!
Ванья пыталась возразить. Не было человека лучше и добрее, чем ее мама, и это несмотря на то, что она не получала дома никакой поддержки, рассчитывая только на свои силы. И если бы не Хеннинг Линд из рода Людей Льда, ни Агнеты и ни Ваньи не было бы теперь в живых.
В тот день Ванья вынуждена была лечь спать без ужина.
Постоянные наставления изо дня в день: держись подальше от мальчиков и мужчин, ты еще слаба духом, чтобы противостоять их красивым, фальшивым словам! Твое лицо и фигура могут соблазнить дурных людей на то, чтобы изнасиловать тебя. Ты этого еще не понимаешь, но мужчины опасны, они часто идут на поводу у своих желаний.
«Какая чушь, – думала Ванья. – Что ты понимаешь в этом, ты, прожившая всю свою взрослую жизнь со священником? Я не думаю, что священники „часто идут на поводу у своих желаний“. Но я могла бы рассказать тебе кое-что, дорогая бабушка, от чего у тебя глаза полезли бы на лоб! Как бы тебе понравилось, к примеру, лежать с демоном, хвост которого у тебя между ног? Или подержаться за эту штуковину, о чем ты наверняка только мечтала в своих тайных, нехристианских снах? Нет, в данном случае я считаю, что в свои четырнадцать лет знаю о вожделении больше, чем ты. Тебе известно, о ком я тоскую каждый вечер перед сном? О маме и папе? Да, и о них тоже. Но знаешь, кто научил меня испытывать дикое наслаждение во время запретных действий под одеялом? Да, бабушка, это был мой маленький демон! И он теперь уже вовсе не маленький. Он зажег во мне страсть, когда мы жили с ним в моей комнате, мне хочется снова вернуться туда, я даже не подозревала о том, что так сильно привязана к нему. Теперь я это хорошо понимаю,
Так что не говори мне о вожделении мужчин, бабушка, ты в этом ничего не понимаешь!»
В тот год, когда Ванье исполнилось пятнадцать, она решила поехать домой на летние каникулы. Но ей не разрешили. Бабушка находила ее упрямой, хотя это было совсем не так – просто она пару раз спокойно высказала свое мнение. Бабушка не пожелала отпускать ее домой. Она решила держать ее при себе, пока Ванья не станет образцовым ребенком – послушным, покорным и покладистым, как овечка, с головой, полной моральных принципов, нетерпимым к земным грехам и грешникам.
Ванья пришла в бешенство. Разумеется, она дала волю чувствам в своей комнате, на людях же ее лицо было мертвенно-холодным и бесчувственным, что вполне устраивало бабушку. Ее застывшая улыбка никого не могла задеть за живое. Но когда она бывала одна, она плакала от тоски по дому – и это касалось не только Тамлина, вовсе нет! Ей было очень плохо у бабушки, ей так хотелось снова увидеть своих любимых родителей, бабушку и дедушку, Бенедикту, Малин, Пера и Кристоффера. Правда, Кристоффер уже не жил дома, он учился на врача. Она так надеялась на летние каникулы! Ей так хотелось попасть домой, вздохнуть свободно, уговорить маму не отсылать ее больше в Трон-дхейм – но теперь всему этому не бывать.
Когда пришло известие о смерти дедушки Вильяра, Ванья была просто уничтожена этим. Ей не разрешили даже поехать домой на похороны, потому что она уже не могла попасть туда вовремя, так что и ехать было бессмысленно, как сказала бабушка. Дедушка! Ее добрый дедушка Вильяр умер, его больше нет, а бабушка Белинда прикована к постели и требовала постоянного ухода. Оба они, конечно, не настоящие родственники Ваньи, ее бабушкой и дедушкой были Сага и Люцифер, но никто так не заботился о растущем без отца ребенке, как Хеннинг и его родители. Она даже не попрощалась с дедушкой Вильяром! Эта мысль была для нее невыносимой.
В летние дни Ванья частенько удирала из дома рано утром, когда бабушка еще спала. Ей хотелось быть самой собой, а днем ей этого не позволяли. Днем она получала на каждом шагу наставления: сделай то-то и то-то, этого делать нельзя, так не ведут себя, держи молитвенник в левой руке, чтобы легче было приветствовать собравшихся в церкви людей… Она должна была посещать кафедральный собор в Нидаросе. Она сидела и осматривала своды потолка во время скучнейших проповедей, тайком посматривала на монаха возле галереи, и один раз ей даже показалось, что она видит под коричневым капюшоном пару злобных глаз…
Самым лучшим временем дня для нее было утро. Утро было для нее единственным крошечным оазисом в бесконечной пустыне наставлений и благочестивых поступков.
Около четырех-пяти часов утра она выходила из дома и гуляла по берегу Трондхеймского фьорда. Она надеялась, что сможет так залечить свои душевные раны. В пятнадцать лет человек всегда торопится.
Во время одной из таких ранних прогулок она увидела женщину на берегу.
Она шла на порядочном расстоянии впереди Ваньи.