Демон осени
Шрифт:
– Неужели не страшно ходить здесь одной? – насмешливо спросил он, и Лерка обернулась, причём на её лице не было ни малейшего намёка на испуг, что Макса несколько задело, поскольку он ощутил себя глупым и наивным от того, что помчался разыскивать ту, которая совершенно не осознавала опасности и, как следствие, не могла оценить его благородный порыв.
Это немного рассердило его и, возможно, из-за этого он стал вести себя отстранённо.
***
Перечить Максу я не стала. Он разыскал меня, и это было приятно хотя бы потому, что я снова была не одна. К тому же мне снова показалось, что общество моё не настолько неприятно парню,
– Ты боишься темноты? – простодушно спросила я.
– Нет, что за глупости? – усмехнулся он. – С чего такие выводы?
– Ну не знаю… – замялась я. – Просто ты был каким-то нервным в парке, и я подумала, что тебе страшно.
Парень покачал головой, видимо, поражаясь моей логике.
– То есть, кроме темноты в парке было нечего бояться, ты считаешь? – уточнил он.
– Да, считаю, – пожала плечами я. – И, знаешь… – я дотронулась до его предплечья, призывая замедлить шаг и посмотреть мне в лицо. – В любом случае, спасибо! Это очень приятно, что ты пошёл туда, где тебе страшно, ради Леры…
Парень несколько секунд неотрывно смотрел мне в глаза, явно не разделяя моей радости.
– Дура, – констатировал Макс, глядя, как я улыбаюсь во весь рот. – Ты вообще понимаешь, куда тебя несёт? – кажется, я снова сказала что-то не то. – Хоть какая-то память должна же остаться!
– А если нет? – с вызовом спросила я.
– Если нет… – он посмотрел на меня как-то обиженно и пошёл дальше, причём быстрее, чем прежде. – Если нет, то я зря трачу на тебя время, поскольку рано или поздно это всё равно выяснится, и тебя упекут в лечебницу…
– Извини, Макс… – догоняя его, как можно искренней сказала я. – Я не хотела тебя расстраивать, но я действительно не знаю, что за опасность может таиться в заброшенном парке, который находится в лишённом магии мире…
– Лера! – он глянул на меня гневно. – Ладно парк, но сейчас ночь и не самое спокойное время, чтобы гулять по ночам!
– У вас какие-то проблемы? – сочувственно спросила я, поскольку гулять по ночам мне всегда нравилось, и было жаль, что люди в этом мире не могут делать это спокойно.
– У тебя проблемы, Лера, – фыркнул Макс. – С головой причём. Сейчас много беглых рабов, больше, чем было прежде…
– Рабов? – осторожно переспросила я, поражаясь тому, что действительно слышу это слово, бывшее во многих цивилизованных мирах архаизмом. – Вы поработили кого-то? Ваш народ…
– Наш народ, – выделив первое слово интонационно, перебил меня парень. – Наш народ по их, – местоимение он произнёс с презрением, и это несколько напугало меня, что тут же отразилось на моём лице. – … расчётам, должен быть уничтожен. Так что не стоит делать такие глаза, словно ты только что узнала, что я монстр. Не я поработил их, по мне, так следовало уничтожить их, раз они желали смерти всем нам.
– Они желали вам смерти? – поразилась я. – Но кто они?
– Сволочи они, – ответил Макс.
– Люди? – уточнила на всякий случай.
– Я так не считаю, – ответил Макс, из чего стало ясно, что да, люди.
Ого… и этот мир показался мне мирным и спокойным? Мир, где рабство процветает и не считается неправильным? Так, надо разобраться во всём… Я поглядела на Макса. Интересно, расскажет или обругает и разозлится, если пристать с расспросами? Попробовать стоит, а то так и не узнаю, в каком чудовищном мире пришлось пережидать, пока Олаф уйдёт в свой склеп.
– Но за что они хотели убить вас? – недоумённо попыталась я вызнать подробности.
– Нас, – снова поправил мой неразговорчивый собеседник, но всё же ответил на вопрос. – Лера, все мы больны и неполноценны. Таков наш народ… Но в другой части континента образовался город… – он посмотрел на меня и счёл уместным пояснить: – То есть, город был всегда, но прежде люди в нём не обособляли себя, пока однажды не пришли к выводу, что мы подлежим уничтожению. Ты, даже если ничего не помнишь, не могла не заметить, что мир наш гибнет, а так же не могла не заметить, что, сохраняя свободу выбора на сколько это возможно, все стремятся избавиться и изолировать тех, кто болен, пытаются создавать наиболее здоровые семьи… И эти… люди… тоже хотели замедлить старение и угасание мира, решив для этого очистить его от ущербных и нездоровых…
– То есть, сами они здоровы? – уточнила я.
– Да, они живут в более холодной климатической зоне, и там не столь распространены многие болезни…
– Почему всем вам не перебраться туда? – озвучила я свои мысли.
– Мы не выживем там, – отозвался Макс, угрюмо глядя под ноги. – Слишком велика разница температур… Чтобы жить в тех краях, нужно родиться там… – он замолк, и некоторое время мы шли в молчании, пока я не поняла, что продолжать он не собирается.
– Рассказывай дальше, – попросила я, и к моему удивлению парень заговорил вновь.
– Дальше они пришли к нам с войной, – он усмехнулся, показывая своё пренебрежение к народу, решившемуся на столь необдуманный шаг. – Только вот победили мы, и завоеватели обратились в рабов… Занятно вышло…
Лично мне это занятным совершенно не показалось. Рабство, как таковое, являлось признаком отсталости мира и недальновидности взглядов его обитателей. Так было всегда, и так говорил Дарниэль, считавший, что врага лучше уничтожить, чем намеренно унижать. Кажется, Макс тоже говорил что-то подобное, вроде как, что лучше бы убили этих людей… Только вот точно не ради того, чтобы не подвергать их унижению, а просто, чтобы их не было. Да, всё-таки насколько разные мотивы могут привести к одинаковому решению проблемы… Хотя… Может, Макс не это имел в виду и тоже не приемлет рабство.
– И… – нерешительно начала я формулировать вопрос. – Тебе их совсем не жалко?
– Не-а, – беспечно отозвался Макс, словно вопрос мой не был серьёзным и важным, но, поймав мой тяжёлый взгляд, добавил: – Они бы нас не пожалели.
– Но они и не хотели превращать вас в рабов! – парировала я. – Ты только подумай: это живые люди, со своими чувствами, мечтами… семьями, в конце концов!
Макс посмотрел на меня и даже поморщился:
– Лерка, прекрати! Мы не изверги! Да, это живые люди, и их мечтой было уничтожить нас! Да, у них есть семьи, и если эти семьи хорошо платят, то могут выкупить, кого пожелают и отвезти в свой город, который мы, кстати, не тронули, не разгромили, позволив жителям продолжать обитать в родных краях!