Демон против правил

Верт Александр

– Не дергайся, – велела ему Витория, улыбаясь. – Твоя задача стоять смирно, ну и лучше не шуметь, хотя не обязательно.

После этих слов стало совсем страшно, а еще очень стыдно за этот страх. Зажмурившись, он опустил голову и даже дыхание затаил, чувствуя, как к его груди прикасаются теплые женские ладони.

– Ты не ответил, – напомнила Витория очень тихо, прошептав эти слова на ушко и радуясь, слыша в ответ тяжелый взволнованный выдох. Хотя догадывалась, что не о какой награде рабу у отца и речи быть не могло, но вдруг для особенного были исключения.

– Он не наказывал меня, если я все делал хорошо, – очень жалобно и тихо ответил Экатор. – Мне этого хватало… с хорошей работой, конечно… с моей.

Он сбился и умолк, зажмурившись пуще прежнего. Эти руки были слишком ласковыми. Гладили его грудь и шею, плечи и живот. Их прикосновения дразнили тело, возбуждали, особенно, когда она ногтями проводила по животу.

Он знал, что некоторые глупые работорговцы, как говорил его прежний господин, сначала возбуждали своих рабов, а потом пытали, чтобы совместить два вида удовольствия. Рабы радовались и такому вниманию, а вот Экатор понимал, что не сможет радоваться, по крайней мере, сейчас. Видимо, управляющий был прав, когда говорил о том, что господин его разбаловал, а ему-то казалось, что он такой же, как все. В том, что нынешняя его госпожа явно не была так же умна, как ее отец, да и распоряжаться имуществом по-настоящему не умела, Экатор даже не сомневался, потому старался дышать как можно ровнее. Он старался убедить себя, что должен принять все, но когда Витория за его спиной хихикнула и провела рукой от его живота до самой шеи, быстро перебирая пальцами, дыхание у него все же сорвалось и сознание, доведенное до отчаяния, не выдержало.

– Госпожа, – с тяжелым вздохом сказал он, заставив себя не убегать от ее рук.

– Что? – спросила Витория, которая сама балдела от того, что затеяла. Ей казалось, что после всего ужаса сегодняшнего дня и мужественно пережитого испытания в виде извращенца Бочоро, раб заслужил немного ласки и даже настоящую разрядку. Если бы рабы-демоны были обоих полов, она бы, не задумываясь, дала ему рабыню, но женщины-демоны подчинению не поддавались, а мужчина этого наглеца вряд ли порадует. Ну или Витория хотела верить, что не порадует и потому сама хотела справиться с небольшой приятной игрой. Прикасаться к красивому телу может быть очень приятно, подарить наслаждение тоже. Только не ожидала, что это тело так понравится ее рукам – крепкое с нежной кожей, с ровно бьющимся в центре груди сердцем, с дыханием и мурашками. Изучать его было отдельным удовольствием, только его слова ее ошарашили.

– Мне просто сейчас важно знать, – сказал он тихо. – Вы хотите меня наказать или это какой-то неизвестный мне способ служить вам?

Витория тут же убрала руки и отступила. Оба варианта были для нее ужасны.

– Простите, – тихо продолжал Экатор. – Просто мне страшно, когда я не понимаю, а это важно…

Он запнулся и умолк, не договорив. У Витории голова шла кругом. Нет, обычный раб вот этого всего никогда не сказал бы, но и награждать обычного раба она не захотела бы, а это чудо считать рабом все же не получалось. Ну не похож он на безвольное, словно пустое тело, ходящее по дому!

– Это не наказание, – тихо сказала Витория. – Я тобой очень довольна, хотя день и вышел хлопотным по твоей вине. Мне нравится, что ты сообразил, как остаться у меня, и, по сути, сам меня выбрал, так что это моя награда, но можешь считать это моим развлечением. – Она снова положила ему руку на грудь и ощутила, как взволнованно бьется его сердце. – Больно тебе от моих игр не будет, только приятно, так что расслабься и не двигайся, а то могу и разозлиться.

Она просто не хотела видеть его глаз и не смущаться, а сама думала, что может это и неплохая идея – завести раба с мозгами, такого вот: вроде и раба, вроде идеального, а живого, не то что остальные, отвечающего на все эмоциями, даже если они странные. Особенно ее радовала мысль использовать его в постели. Ей всегда некогда заниматься личной жизнью. Ее парень, теперь уже бывший, Кимирел Нотарди, с факультета печатей и замков, сначала постоянно ныл, что она не уделяет ему внимания, а потом и вовсе стал крутить роман с Тамиллой Фэй с факультета целительства. Если бы этот идиот просто сказал Витории, что их отношения совсем его утомили, они могли бы мирно расстаться друзьями, но он предпочел дурить голову и ей, и Тамилле, так что теперь превратился в настоящего врага будущей демоноборки.

Завести новые отношения за прошедший после скандала год Витория так и не успела, зато в рабе видела одни лишь плюсы. Изменять он ей не станет. Он органически на это не способен. Ныть тоже не будет, требовать чего-то – тем более. Он прав на это не имеет! Всегда рад услужить, а уж с удовольствием для себя, наверняка, будет рад вдвойне. Этот уж точно. По крайней мере, так думала Витория, видя как изменилась реакция на ее прикосновения.

Для Экатора было действительно важно, что именно происходит. Если речь идет о наказании, то его дело простое – терпеть, и хоть она в который раз не заставляет его не издавать ни звука, но правила велят принимать наказания тихо и смиренно. Если же речь об играх, то все что ни происходит надо покорно принять и подыграть. Сейчас женские руки его ласкали и возбуждали, потому он позволил себе совсем расслабиться. Перестал жмуриться, но глаза открывать не стал – так проще сосредоточиться на ощущениях тела.

Возбуждение он тоже отпустил и даже удивился тому, как заныл член, уже давно не знавший удовольствий. Ощущение оказалось почти новым, словно забытым. Госпожа гладила его живот, едва ощутимо царапала кожу, а он напрягал мышцы под ее пальцами, даже не догадываясь, как ей нравилось это ощущать.

Его дыхание стало сначала ровным, затем глубоким, даже шумным. Тогда Витория все же решилась и спустилась рукой ниже и даже обрадовалась, прикоснувшись по форме к нормальному члену, а то у этих демонов в штанах чего только не найдешь, погладила пальцами головку, сжала ствол и с удовольствием оценила его размер – нормальный человеческий, может быть, только чуть шире у основания. После этого она даже решилась на него взглянуть. Он оказался светлее его серой кожи, головка и вовсе была почти белая, похожая на трехгранную пирамиду, осторожно закругленную умелым мастером. Вздутых сосудов на ровном стволе не было, зато он весь сам едва ощутимо пульсировал под пальцами. Проводя по нему рукой, Витория улавливала, как меняется дыхание, и не могла удержаться от вопроса:

– А это у тебя впервые?

Она просто хотела подразниться, может позадавать ему смущающие вопросы, но ответ смутил ее саму.

– Впервые, госпожа, – очень тихо почти простонал раб, не открывая глаз.

В его честности Витория даже не сомневалась, но поверить в это могла с трудом.

– А куклы питомника? – спросила она, продолжая гладить светлеющий под ее пальцами член.

– Они делают это не так, – со вздохом ответил Экатор и шумно выдохнул.

– И как они это делают? – спрашивала эта странная госпожа, явно интересуясь не его прошлым, а его ответами, словно проверяла его, забыв сказать на что.

– Грубо, резко, иногда даже больно, – искренне ответил Экатор очень тихим хриплым голосом. – Только я уже плохо помню. Это было давно.

Витория задумчиво поцеловала его в плечо у самой кровавой корки, уже окончательно решив, что время от времени будет затягивать такого отзывчивого на ласку раба в свою постель по мере собственных потребностей, а сама гладила его грудь одной рукой, другой ласкала член, неспешно и нежно, продолжая все же спрашивать.

– Ты с магессой тоже раньше не был?

– Не был, только куклы, – выдохнул раб с таким наслаждением, что Виторию проняло возбуждением, будто оно распространялось по воздуху, а ее воображение услужливо попыталось представить, на что способен этот парень языком.

– Давно? – спросила она, поняв, что даже ее дыхание изменилось.

– Очень, – тихо отозвался раб и, закусив губы, все же дернул бедрами навстречу ее руке и даже сам испугался собственной наглости, но Виторию это движение только раззадорило. Она сжала пальцы плотным кольцом, резко проводила им по члену вниз и вверх, гладила головку, накрывая ее ладошкой, и снова сжимала кольцом, оставляя легкие поцелуи на его плече.