Демон. Одиночка
Шрифт:
— Пока… — шепчу я и быстро отключаюсь.
Отложив телефон в сторону, я наспех принимаю душ и залезаю под одеяло, но вопреки намерениям «заснуть, как убитая», ворочаюсь с боку на бок.
Яблокова, ты хоть представляешь, что завтра может случиться, если Платон действительно приедет?
Я приблизительно представляла, как отреагирует каждый из мужчин, окружающих меня, и нервно кусала немного обветрившиеся
Воображение рисовало реалистичные картинки массовых драк людей, затем демонов, а потом переключилось на еще более зверские мысли. Теперь в моем воображении Курт, Микаэль и Платон попеременно стреляли друг в друга и лихо рубили друг другу головы самурайскими мечами с криком: «Банзай!»…
Но самое главное, я так и не смогла для себя понять — на чьей же стороне находится мое сердце.
Не выдержав царящего в моей голове разброда и шатаний, я торопливо скатываюсь с кровати, натягиваю широкие джинсы, поверх олимпийку и осторожно выхожу в гостиную.
Дом наполнен мирной тишиной.
В полумраке ночи я осторожно двигаюсь по скрипучему деревянному полу на кухню. Свет решаю не включать, для демонской сущности темнота является чем-то закономерным и привычным. Нажав кнопку на чайнике, отхожу к столу и замечаю оставленный Микаэлем планшет.
Руки как-то сами собой тянутся к экрану, открывают браузер и замирают в нерешительности.
Вспомнив еще раз весь сегодняшний день, открываю свою страничку в соц. сетях и пишу длинное сообщение Димасу. Кое-какие детали и элементы в катании Курта меня зацепили настолько, что я не могу не поделиться этим с братом.
Отправив длинное, сбивчивое послание с кучей восторженный рожиц смайлов, наливаю себе чай и возвращаюсь обратно за стол. Лениво изучаю страничку брата, лезу в его альбомы и замираю, едва мой взгляд натыкается на папку с название «Семья».
Забудь, Яблокова. В управлении не зря за тобой закрепилось прозвище Одиночка. Люди — это не твоя семья…
Но вопреки внутреннему голосу, я нажимаю на вкладку и болезненно кусаю нижнюю губу.
На экране планшета старый снимок, отсканированный Димкой с фотографии в альбоме папы. От постановочной фотографии, где мы всей семьей стоим около новогодней елки, так и веет фальшью.
Папа, немного смущенный из-за того, что его заставили надеть пиджак, который пылился и поедался молью почти год, прижимает к себе маленького Димку и стоящего рядом Бандита, с неизменным синяком под глазом, а рядом… Рядом Людмила Железнова держит меня на руках. Мы прижимаемся друг к другу щечками и машем рукой в кадр.
Я смотрю в такое любимое лицо и выпускаю когти.
Ложь.
Все ее слова, все поцелуи и объятья — ложь. Игра хорошего актера, и не более.
Слезы подступают так близко, что я еле сдерживаю себя, чтобы не расплакаться в неожиданно подкравшемся одиночестве кухни, спящего дома.
— Эй… — чужие руки ложатся на мои
Я вздрагиваю от неожиданности и крепко зажмуриваюсь, стараясь унять накатившую печаль.
— Курт, — хриплым голосом зову я мужчину. — Как думаешь, она любила меня?
Мужчина наклоняется, обнимает меня руками, прижимается к моей щеке и шумно выдыхает.
— Конечно, любила… Как можно не любить такую малышку? — тихо шепчет он, и я неожиданно горько всхлипываю.
По щекам скатываются сразу две крупные слезы, а в горле встает неприятный ком. Я зажмуриваюсь, стискиваю дрожащие губы и делаю шумный вдох.
Курт осторожно отстраняется, успокаивающе гладит меня по волосам и едва ощутимо касается губами моего лба.
— Ну, ты чего…
Я дергаюсь и откидываю планшет на стол.
— А за что ей меня любить? — зло и насмешливо говорю сквозь сжатые зубы. — За то, что я демон? За то, что я потенциальная угроза для ее безопасности?
Ненависть и отвращение к самой себе поднимается откуда-то из самых глубин души. Я сжимаю кулаки и выпускаю когти в неясном порыве навредить себе.
Курт резко двигает стул вместе со мной, без особого труда разжимает мои пальцы, наклоняется и быстро целует кровоточащие ранки.
Я закрываю глаза и качаю головой из стороны в сторону.
— Эва, послушай, — мягко шепчет лаэрд, вытирая мокрые дорожки на моих щеках. — Любят не за что-то. Любят вопреки всему.
Еще раз громко всхлипнув, я поднимаю голову, встречаюсь с ним взглядом и решительно спрашиваю.
— А ты? — моя рука неуверенно поднимается вверх, касается его небритой щеки.
Я смотрю в его глаза, ощущая, как все внутри замерло и сжалось в ожидании ответа.
— Ты любишь… меня?.. — голос предательски дрожит.
Он закрывает глаза, трется щекой о мою ладонь и тяжело выдыхает.
— Эва, я…
Его хриплый голос действует на меня лучше всяких искусственных возбудителей. Тело охватывает неясное волнение, и я порывисто встаю на ноги и прижимаюсь к нему.
— Просто скажи — да или нет, — молю я, погружая свободную руку в темные густые волосы мужчины. — Ты постоянно путаешь меня: то нарочно смущаешь разговорами о сексе, то стаскиваешь трусики прямо в магазине, то готов убить полмира из-за глупой ревности, но стоит мне сделать шаг навстречу, и ты отталкиваешь меня…
Он открывает глаза и ловит мое лицо в свои горячие ладони.
— Эва… — хрипло выдыхает лаэрд.
Я закусываю губу, пьянея от его соблазнительной близости, от невероятного запаха и тепла, исходящего от крупного тела. Его сбивчивое хриплое дыхание отдается внутри меня, заставляя мышцы внизу живота требовательно сжиматься.
— Мы не говорили с тобой о случившемся в моей ванной, о том, что случилось с Рири, — торопливо говорю я, в глубине душе боясь, что он снова отвергнет меня.