Демон

Дуглас Кристина

Белох следил за Разрушителями Правды, как и за всем остальным в Тёмном Городе, и ему всегда доставляли особое удовольствие жестокие методы, применяемые его подчиненными. Он сидел в своей комнате, похожий на доброго волшебника, и творил зверства, от которых тошнило Азазеля, видевшего самое худшее, что могли предложить эти существа.

Он был убеждён, что Белох хотел немедленно забрать Лилит, и он испытал странное сожаление. Азазель со временем заставил бы её признать правду, не превращая её кости в желе, а кожу в чешуйки плесени. Он мог только надеяться, что дело не зайдёт так далеко. Физически она была просто девушкой. Очевидно, она больше не могла принимать древние формы,

которые когда-то использовала: Ламию, женщину-змею, пожиравшую детей, или демона ветра с когтями хищника. Неважно, как сильно он подтолкнул ее, когда впервые взял в Австралию, она осталась в этой форме, даже перед лицом смерти. Определенно она больше не обладала даром перевоплощения. Поскольку она была физически так же хрупка, как и большинство людей, она быстро выдаст свои секреты. Он мог бы вытащить их из неё, но, приведя её в Тёмный Город, у него не было иного выбора, кроме как исполнить приказ Белоха.

Теперь он почти жалел, что Белох не забрал её, не покончил с этим. Садистская альтернатива старика привела его в ярость. Он презирал Лилит за то злобное, смертоносное создание, каким она была, за её силу и порочность, за её жестокость на протяжении тысячелетий. Но в одном Белох был прав. Больше всего он презирал её за пророчество, которое удерживало их обоих, и пока он не освободится от этой ярости, ярости, которую он отказывался называть страхом, она всё ещё будет иметь власть над ним.

Она прекратила свои адские расспросы, по крайней мере, на данный момент. Она молчала, пока он насильно вёл её по улице, никаких больше "что, где и почему". Он вернёт её в дом, запихнёт в спальню и начнёт напиваться. Белох бросил ему вызов, но он не спешил его принимать. И был не в настроении испытывать себя.

Он ненавидел Тёмный Город. Он был удручающим. Не то чтобы это его удивляло — мало что не угнетало его в эти дни. Резкая, пронзительная боль от смерти Сары сменилась постоянной ноющей болью, и когда он думал о ней, что делал часто, он делал всё возможное, чтобы отпустить её. Она возненавидит его скорбь. Он знал её чересчур хорошо — если бы она прожила свою жизнь нормально, у неё было бы время подготовить его к своей потере. Вместо этого она была разорвана Нефилимами, и её место заняла жена Разиэля.

При мысли о жене Разиэля в нём всколыхнулся холодный гнев. Он ничего не мог с этим поделать и знал, что в случившемся нет её вины. Он даже зашёл так далеко, что принял кровь от неё, хотя и отказался использовать её запястье, настаивая, чтобы один из целителей сначала вывел кровь из её тела. Он умирал от голода, когда наконец вернулся в Шеол. Он был бы рад вечной тьме, но судьбой ему это не было уготовано. Как только он умрёт, он будет продолжать жить в вечных муках за грех падения от благодати, за любовь к человеческой женщине.

На протяжении тысяч лет он часто сожалел о своём первом импульсивном стремлении к тому, чего хотел. Но не с тех пор, как в его жизни появилась Сара. Сара сделала всё стоящим этого.

И это... это существо, идущее рядом с ним. Было предсказано, что она займёт место Сары рядом с ним, в его постели, станет его супругой и женой и будет править тьмой вместе с ним. Но пророчество было неверным.

Она пыталась заманить его в ловушку, и он это прекрасно понимал. Он чувствовал силу её сексуальности, той сексуальности, которая проникала в мечты хороших мужчин и соблазняла их, той сексуальности, которая наполняла кровати тысяч демонов. Она была Лилит, неотразимой для большинства, и неудивительно, что он смотрел на неё и думал о сексе. Неудивительно, что он поддался искушению и поцеловал её, когда оставил в Брисбене. Это больше не повторится.

Белох

недооценил его. Азазель был Альфой с момента падения, пока Разиэль не занял его место семь лет назад, и в силу того, что он выбрал Источник, женщину, чья кровь поддерживала тех, у кого не было жён. Он никогда не думал о том, чтобы найти идеальную пару. Когда приходило время, подходящая женщина всегда была рядом. Он узнавал их, брал их, спаривался с ними, управлял ими. И когда одна из них умирала, он просто выбирал другую, любя каждую, как только мог.

Но Сара с самого начала была другой. Он не собирался думать о ней, напомнил он себе. Ему просто нужно было помнить, что он спал с бесчисленным количеством женщин, ледяных, застенчивых, пылких в сексуальном плане. Он действовал так, как ему было нужно, как он хотел, с нежностью, со страстью, с любовь, но ни одна из них никогда не имела над ним власти. Пока не появилась Сара.

Лилит тоже не будет обладать этой властью. Он докажет Белоху и себе, что её тело, всего лишь инструмент, который он может использовать и отбросить, что он никогда не станет жертвой соблазна сирены. Ей удалось это лишь на краткий миг. И это никогда больше не повторится.

Дом был таким же, каким они его оставили. Он не потрудился запереть его, ведь большинство жителей Тёмного Города держались от него подальше. Он пугал их, он знал это. Вероятно, они смотрели на него и видели яркий свет и вечное проклятие, но они не хотели ни того, ни другого. Обитатели Тёмного Города поклонялись истине, умеренности, влечению, а не желанию, аппетиту и голоду. Он и ему подобные были анафемой для обузданных нужд Тёмного Города.

Он никогда не задавался вопросом, кто и что населяет это унылое и печальное место. Это было королевство Белоха, место вне времени. И тени, которые развивались здесь, больше походили на потерянные души, чем на людей или демонов. Ему было плевать. Они не представляли угрозы ни для него, ни для его сородичей — ни даже Разрушители Правды, ни стражи Белоха, ни Полуночники. Они не могли покинуть это место, они просто существовали. Но даже здесь они не могли прикоснуться к нему. Они могли только прикоснуться к ней, потому что он привёл её сюда для их жестоких услуг.

Он чувствовал её запах. Он узнал её запах в тот момент, когда она вышла утром из дома, тонкий аромат её кожи. Он подумал, не испускает ли она брачный запах, не так ли она обрекла на гибель столь многих. Если так, то у него к этому был иммунитет. Он смотрел на неё и хотел её. Он знал это. Белох, должно быть, считает его дураком, если он не принял этот простой факт. Все должны хотеть Лилит, даже высохшая оболочка такого человека, как Белох.

Но, несмотря на то, что он хотел её, у него не было соблазна прикоснуться к ней или взять её, и он мог бы сделать это очень много раз. Это не зайдет дальше желания, и уж тем более действия. Он хотел её и не обращал на это внимания, как не обращал внимания на многие свои желания. Белох был дураком, думая, что он не сможет справиться с ней или своими собственными нуждами.

Он нажал на кнопки старомодного настенного выключателя в прихожей, включив тусклый свет, который только усиливал тени. Она нервно огляделась вокруг, как будто беспокоясь о том, что может скрываться в тени. Она была глупа. Единственное, чего она должна была бояться — это стоять рядом с ним. По крайней мере, до тех пор, пока он не отдаст её.

— Иди спать, — хрипло сказал он, отпуская её.

Его пальцы чувствовали тепло, почти обжигающее.

Он ожидал, что она убежит. Она и правда отступила назад, оказавшись вне его досягаемости. Но тут она нарушила молчание, и он мысленно застонал.