Демон
Шрифт:
— Молодой человек! — Ехидно улыбающаяся Ира вывела парня из оцепенения. — Может, все-таки вы поставите блюда на стол? Или нам так и есть с подноса?
— Извините, мэм! Я просто засмотрелся… Сию минуту…
Выгрузив содержимое подноса на стол, он, обалдело поглядывая через плечо, поплелся в глубь ресторана…
— Мне придется прятать твой подарок под длинным рукавом, — расхохотался я, — иначе все встречные-поперечные будут либо расшибать себе лбы об стены, либо бросаться меня грабить!
— Стены мне не жалко. Грабителей — тоже. Главное, чтобы тебе было приятно им пользоваться… — Ира придвинула к себе тарелку и набросилась на еду. — Что расселся? Ешь давай! Нам еще надо потанцевать, а потом добраться до постели: надеюсь, ты не думаешь, что я забуду о твоих предложениях?
Глава 28
МАРК ГОМЕС
— Ух ты, какой роскошный номер!!! — замерев у входной двери, воскликнула Лола. — Ты снял его для, себя одного?
— Нет… Для нас двоих… — усмехнулся Марк и, подхватив девушку на руки, понес ее в спальню. — Надеюсь, ты не передумала скрашивать мое одиночество?
— Не передумала… — обхватив его за шею, засмеялась девушка. — Только почему у тебя так тихо? Дай-ка я включу музыку, что ли Кстати, у тебя есть шампанское?
— …и заставили врага позорно бежать… — слишком громкий голос диктора, возникшего на развернутом перед кроватью голозкране, заставил Гомеса вздрогнуть и кинуть взгляд на появившееся изображение.
— Посмотрите, как это было! — На смену лучащейся восторгом физиономии ведущего новостного канала на экране возник истребитель, медленно разваливающийся пополам… — Видите? Вот эта стремительная тень, промелькнувшая за кормой первого сбитого на орбите Квидли Циклопа, — «Кречет» лейтенанта Гомеса, одного из десяти Демонов, которые…
— Переключи… — Марк потянулся к сенсору пульта управления, чтобы убрать с экрана ряд голографий, изображающих его и остальных ребят подразделения. Но не успел: Лола, уронив челюсть, смотрела на его лицо, возникшее рядом с виртуальным изображением «Кречета».
— Э-это ты? Правда? — Поставив на паузу часть голограммы с портретами остальных Демонов, Лола расширенными от удивления глазами посмотрела на своего кавалера. — Точно! Вот эти двое были с нами в «Северном сиянии», правда? Их звали Рикки и Вольф! Так вы что, правда те самые Демоны, которые защитили Лагос? С ума сойти…
— С ума сходить не надо… — вздохнул Марк. — Те самые…
Пропустив его фразу мимо ушей, девушка метнулась к панели управления в изголовье кровати и, отмотав изображение на начало боя, ткнула пальнем в обломки взрывающегося корабля:
— Он по-настоящему взорвался? От твоей ракеты? И ты — самый крутой Демон в своем подразделении?
— Самый крутой? Я? С чего ты взяла? — сменив канал на музыкальный, усмехнулся Гомес. И, обхватив девушку за талию, притянул ее поближе. — Ну их, эти новости! Я прилетел сюда отдыхать…
— Ну как же! Я же слышала своими ушами, что ты первый сбил корабль Циклопов на орбите Квидли! Что из этого следует?
— Что ведущий — полный придурок. Читает текст, который готовили болваны. Первый корабль мы сожгли в открытом космосе. Очень далеко от Квидли-два…
— Но ведь сбил его ты? — уперев палец в грудь Марка, спросила Лола.
— Давай сменим тему, ладно? — расстроенно попросил парень. — Не хочу говорить о войне. Кажется, ты хотела скрасить мое одиночество?
— Ответь только «да» или «нет», и я отстану…
— Да. Но…
— Никаких «но»… — Девушка задумчиво посмотрела в глаза улегшемуся на спину парню и, стянув с плеча бретельку, прошептала одними губами: — Все будет так, как ты захочешь. И сегодня, и всегда. Обещаю…
…Лежа рядом с тихо посапывающей во сне Лолой, Марк безуспешно пытался уснуть. Увы, несмотря на бурно проведенную ночь и довольно большое количество выпитого спиртного, сна не было ни в одном глазу. То ли потому, что сутки без физических нагрузок показались его организму отдыхом, то ли из-за слов, сказанных его девушкой перед тем, как заснуть:
— Я так счастлива, что тебя нашла… Спасибо, герой!
«Знала бы ты, какой я герой… — угрюмо глядя в окно, за которым занимался рассвет, думал Гомес. — теленок на веревочке, и только. Сидишь в своем кресле, смотришь на тактический экран и пытаешься вовремя запустить „Касатку“ или „Пиранью“ в цель, появившуюся перед одной из машин звена. Круто, правда? Еще иногда сажаешь машину на космодром. Или взлетаешь. Если Волкову лень. А потом стоишь перед объективами голокамер, улыбаешься и позволяешь вешать на себя медали. И называть себя героем, „Мастер-пилотом“ и спасителем Лагоса и Квидли… Бред!!! Волков, Семенов, Вильямс, Орлова — они действительно ЛЕТАЮТ. А я — балласт, Модифицированный, увешанный наградами и даже засветившийся в новостях балласт с БК-ашкой в голове. Транслятор команд лидера звена, и только…»
На душе вдруг стало так тошно, что Марк заскрипел зубами и потянулся к оставленной на тумбочке рядом с кроватью бутылке виски.
— Ты почему не спишь, милый? — сонно спросила съехавшая с его плеча Лола. — Тебе не понравилось?
— Ты была восхитительна… — сделав пару больших глотков, Гомес прислушался к своим ощущениям и поставил бутылку на место. — Просто на душе что-то не очень…
— Почему? — потянувшись к сенсору в изголовье, девушка затемнила оконное стекло и, обняв Гомеса за шею, заглянула в его глаза. — Расскажи, может, я смогу чем-нибудь помочь?
— Спи, девочка моя… — грустно улыбнулся Марк. — Мне уже ничем не поможешь…
— Ты что, стесняешься того, что с тобой сделали? — Лола приподнялась на локте и, покрутив пальнем у своего виска, легонько шлепнула Гомеса по лбу. А потом, помрачнев, спрятала лицо у него на груди. — Знаешь, я помню свое детство урывками. Если верить врачам, то это нормальная реакция организма на стресс. А ведь я толком ничего не видела! Ни когда нас вталкивали в пропахший чем-то едким трюм грузового корабля. Ни во время взлета с космодрома. Ни при разгоне для ухода в гипер. Но очень хорошо помню ощущение панического страха или запредельного горя у всех без исключения окружавших меня взрослых. Мужчина в спортивном костюме, сидевший на полу рядом с погрузочным роботом, не отводил взгляда от палубы, под которой, как я потом догадалась, находилась корма и маршевые двигатели. И постоянно потел, Капельки пота, скатываюшиеся по его лицу и оставляющие темные пятна на его груди, он не замечал. Но вздрагивал от любого постороннего звука. Так сильно, что я каждый раз пугалась. Его соседа непрерывно била дрожь. Смотреть, как у него трясутся подбородок и руки, которыми он прижимал к себе постоянно рассыпающиеся свертки, тоже было страшно — он был ВЗРОСЛЫМ! И не мог, не должен был так бояться! Помню бледное, как снег, лицо кого-то из членов команды грузовика — молодой парень, таскавший нам воду и еду, до прыжка в гипер постоянно вжимал голову в плечи. Будто ждал взрыва. И еще каждые две секунды сглатывал слюну…