Демонесса для ректора
Шрифт:
— Хрен тебе! Подпись не моя! Что, ее в отличие от бланка добыть не смог? — ну все, разозлили главного маньяка королевства! Лава в глазах забурлила, переливаясь алыми всполохами, пятеро драконов, стоявших стеной в попытке защитить хозяина, хватаясь за горло и разрывая кожу на шее ногтями до крови, осели на пол, чтобы уже никогда не встать. От осознания, кто перед ним, руки у ободранного разжались, отпуская ангела на свободу.
— Эль, иди ко мне! — ласково позвал свою девочку. Не поднимая глаз, она подошла и, с облегчением выдохнув, встала за моей спиной. И вот тут произошло
— Ушел, гад! — рыкнул Орших со злостью. — Найду, с самого шкуру живьем сдеру! — да уж, не привык он проигрывать, а тут еще и некомпетентностью в физиономию ткнули — зажатой сейчас в его руке бумагой. Неожиданно его брови удивленно взметнулись вверх, а взгляд, устремленный за мою спину, стал шокированным, Дэй, глядя туда же, расплылся в довольной улыбке. Что там, черт возьми, происходит?
Развернувшись, с точностью скопировал выражение лица Оршиха. В мою шею, чуть подрагивая, было направлено лезвие Катаны! Эль, держащая ее в руках, смотрела на меня с болью и обидой, сморщенный носик и дрожащая нижняя губка показывали те же эмоции. Ну, что ж, пора замаливать грехи, вздохнул и тоже встал в стойку, принимая вызов!
Теперь я точно знаю: злить женщин нельзя! На меня обрушилась серия яростных атак, естественно, бой осложнялся тем, что передо мной стояло сразу три задачи: первая — не дать себя нашинковать! Вторая — не зацепить ее! Ну и третья — дать ей поверить в то, что она крутая и меня сделала!
Не стал затягивать, позволив ангелу лишь выпустить пар, намеренно пропустил удар, кончик меча прошелся по грудной клетке, немного зацепив живот и оставляя после себя разрез, вернее сказать, царапину, но девушка, в ужасе широко распахнувшая глаза, этого не знала! Поэтому я был смертельно ранен!
Роняя оружие, пошатнулся, схватившись за грудь и опустив голову, закрывая рвущуюся наружу улыбку волосами. Вспомнил! У меня же еще бедро пробито! Правда, рана уже почти затянулась, но разрез на брюках, обильно покрытый запекшейся кровью, выглядит внушительно! Картинно припав на травмированную конечность, медленно осел на пол, вставая на колени, Эль, вскрикнув, бросилась ко мне и, обхватив ладонями лицо, глотая слезы, зашептала:
— Кей, прости, я не хотела! Что же я наделала?!
— Ничего, мой ангел, все хорошо. Ты прости меня, я идиот!
— Ну, что ты, уже простила! — вот ведь поганка! Могла бы хоть ради приличия опровергнуть последнее утверждение!
— Ты вспоминай меня иногда, ладно? — она, бросившись мне на шею, разрыдалась.
— Нет, Кей, не бросай меня, любимый! — прижав хрупкое тело плотнее и гладя по спине, счастливо улыбнулся. Дэй, севший на ступени лестницы, уходящей на второй этаж, оценил мой актерский талант, показав большие пальцы на обеих руках. В ответ украдкой продемонстрировал ему средний, Орших наблюдал за разыгравшимся спектаклем, закусив губу, чтобы не испортить мне игру своим хохотом.
— Точно любимый? — отстранившись и заглянув в глаза, она прошептала:
— Люблю тебя, мой живодер! — надо ли говорить, что охренел от прилетевшего комплимента? Свидетели воссоединения влюбленных, не выдержав, заржали, а до Эль дошло, что ее только что развели на признание. — Ах ты, самовлюбленная скотина! Теперь точно — не прощу! — вскочила она на ноги, уперев руки в бока.
— Поздно, мой ангел! Карты уже вскрыты! — поднявшись, перекинул ее через плечо, открывая портал в свою спальню — пора поговорить подальше от двух ржущих придурков.
23
АДЭЛИНА
В спальню ректора мы переместились очень быстро, я даже не успела в полной мере насладиться видом маячившего перед глазами зада. Только немного пощупала, под предлогом «я держусь!» — и вот, меня уже поставили на ноги, сам же доставщик пропал из моего поля зрения, зайдя за спину. При попытке развернуться и высказать все, что о нем думаю, поняла — я не могу пошевелиться! Это извращенец на меня оцепенение наложил?! Надо признать, странный способ мириться, если учесть, что я и без того на него злюсь, он сейчас только усугубляет свое положение!
Пока я соображала, как быть дальше, на шею опустились губы и заскользили по телу, покрывая нежными, невесомыми поцелуями плечи, ключицы, затылок. Он ласково прикусывал мочки ушей и выступающий позвонок, при этом шептал, обдавая жарким дыханием:
— Ангел мой, прости меня, я знаю, что вел себя, как полный придурок! И ты в праве меня ненавидеть, но прошу, дай шанс доказать, что нужна мне, и я больше никогда тебя не обижу! Почему ты молчишь? Прошу, девочка моя, ответь! — оу, так мне, оказывается, способность говорить оставили! Неслыханная щедрость!
— Отпусти меня! Сейчас же! — не знаю, кому как, а мне стоять беспомощным столбом, по которому бегает толпа возбуждающих мурашек, не очень понравилось. Тем более, эти странные насекомые отчего-то пробегали по спине, а жить оставались внизу живота, разжигая пожар и вынуждая хотеть более настойчивых ласк, а мой живодер так ко мне и не прикоснулся! Только губы, зубы и дыхание — слишком чувственно, эмоционально, на грани! Хотелось податься навстречу ускользающим нежным губам, а как, если изображаешь статую?!
Обойдя, он приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза, ласково провел большим пальцем по щеке, очерчивая нижнюю челюсть, и спросил:
— Эль, неужели я не достоин хотя бы капли твоего сострадания? — да достоин! Достоин! Отпусти меня только, извращенец!
— Я! Сказала! Отпусти! Меня! — в сапфировой синеве мелькнуло отчаянье, так тебе и надо! Сколько ты будешь надо мной издеваться? Можно и мне чуть-чуть? По телу прошла легкая дрожь, говорящая, что заклинание сняли. Ректор, отведя взгляд начал отворачиваться, моя ладонь взметнулась вверх, мягко опускаясь на мужскую щеку и поворачивая обратно. — Куда это ты намылился?! Иди ко мне, мой живодер! Будешь извиняться! И учти, накосячил ты сильно, придется очень постараться! — не успел он осознать сказанное, как мои руки обвили его шею, и, прильнув всем телом, я прижалась к его губам поцелуем.