Демонология Сангомара. Яд и Меч
Шрифт:
Очень скоро к Мариэльд присоединился и Вицеллий. Он поправил свое длинное белое платье, пелерину красного цвета, что считался в Ноэле траурным, и сел рядом с графиней. Впрочем, нравы и порядки Ноэльских земель не очень интересовали старого веномансера – он не стал заказывать перешив любимых алых одежд, символизирующих в Элегиаре аристократию, из-за каких-то, по его мнению, глупых суеверий.
Юлиану порой казалось, что своей красной пелериной, соединенной тремя золотыми цепочками, Вицеллий мысленно переносит себя обратно в Элегиар, где прошли почти все годы его жизни, трудной, но яркой. Старый веномансер,
И дело было даже не в клятве неразглашения, на которую, как понимал Юлиан, Вицеллию было плевать, а в событии 2119 года. Тогда, по истории, которую граф узнал от приезжих купцов и из книг, погибли тысячи нищих в Гнилом районе Элегиара. И виновным называли, без преуменьшения, Вицеллия Гор’Ахага и его яды. Якобы он отравил колодцы, чем вызвал жуткие болезни и последовавшие за ними смерти. А самого Вицеллия, по тем же рассказам, казнила толпа.
Сам же старик прибыл в Цветочный особняк посреди дождливой ночи три десятилетия назад. И имел он из пожитков одну лишь пелерину, которую прятал за жутким балахоном. На все вопросы, что произошло на самом деле и как он избежал народного гнева, Вицеллий отнекивался и молчал. Да вот только, когда в имение де Лилле Аданов прибывал кто-то из Срединного Юга, Вицеллий неожиданно терялся и запрещал вообще упоминать, что он здесь живет. Юлиан был уверен, что бывший Королевский веномансер от чего-то или кого-то прячется, но таланта уметь держать язык за зубами у старика было не отнять.
Юлиан из окна наблюдал, как Вицеллий и Мариэльд неспешно общаются, а сам пребывал в думах. Может быть, действительно, не стоит вмешиваться в дело со Спящим больше, чем положено? Свою миссию граф де Лилле Адан выполнил, отправив гонцов во все порты. Да, будет потеряно два-три месяца. Да, за это время Левиафан пожрет множество кораблей. Но бороться с этим огромным реликтом было бесполезно.
Глава II. Наследие одиночества
В это время в Офурте зима еще сопротивлялась теплым ветрам и яркому солнцу, а старик Аард, по мнению жителей Вурдалачьего края, все не мог до конца разбудить горы от спячки. Йева фон де Тастемара приоткрыла лениво один глаз, уставившись в узкое и длинное замковое окно, что слепило поутру. Из него почти и ничего не было видно – лишь полосу леса да плешивые вершины гор с остатками снега. Холодный ветер бросался на бойницу, гудел и тряс донжон до самого основания. Где-то поодаль от замка, в перерывах между бесноватым воем ветра, слышались рокот ручья и весенний щебет птиц.
Уже очень долго Йева не чувствовала холод по-настоящему, но всегда внутри ее что-то все равно морозило. И вот сейчас, закутавшись в меховое одеяло, она перевела взгляд на скудную мебель, что делала мрачную комнату, пожалуй, еще мрачнее. Подсыревшый от влаги громоздкий шкаф, отдающие плесенью волчьи шкуры, которые укрывали пол и каменные стены, и старая огромная кровать с войском клопов – от всего этого Йева вздрогнула и тяжело вздохнула. Она так и не смогла привыкнуть к офуртской сырости.
На ногу женщине опустилась украшенная серебряным перстнем с агатом мужская рука и погладила обнаженную Йеву, затем нахально скользнула промеж бедер.
– Горрон, неужели Вам мало?
– Это тебе мало. Я уже не знаю, как вытащить тебя из ледяного кокона. Может быть тебе нужен еще один мужчина?
– Как вы можете такое говорить… – ответила Йева и отвернулась от хитрого взгляда.
– А почему нет? В Габбросе многие важные дамы любили, когда их навещали более двух партнеров одновременно.
Девушка в ответ лишь фыркнула и попыталась спрятаться от настырного мужчины под теплое одеяло, намотав покрывало на себя. Но Горрон, не терпя возражений, схватил Йеву за талию и подтянул к себе. Блеснули клыки, и с потемневшим взором мужчина прокусил шею графини Офурта, а та чуть томно вздохнула.
– Значит, идея понравилась. Я так и знал! – лукавые глаза бывшего герцога опасно блеснули.
– Нет-нет. Горрон, немедленно прекращайте читать мои мысли!
Йева выскользнула из объятий Горрона де Донталя и, потирая окровавленную шею, на которой пестрели следы от старых укусов, сползла с кровати. Она промокнула стекающую кровь платком, взглянула на нахально играющего бровями герцога и с печальным вздохом принялась одеваться.
– Бестия порвала очередную стаю, но та ненадолго увела ее от Дорвурда. – произнесла, наконец, девушка и снова прикрыла глаза, окунаясь в видения вурдалаков.
– А зачем ты позволила Бестии убить низших?
– Я надеялась, что они смогут с ней справиться.
– Йева, Йева. Такой ценный ресурс, как вурдалаки, растрачивать на то, чтобы просто отвлечь зверюгу? Ты могла взять одного-двух низших и заставить их погонять реликта по лесам, завлекая его в чащу, но не допуская смертей.
– Я же сказала, что думала – стая справится. Но Бестия перебила шестнадцать вурдалаков… – с пустым взглядом, обращенным к стене, графиня Офуртская подтянула на икрах собравшиеся в гармошку чулки. – Я знаю, что это была напрасная жертва, но что мне еще предпринять, Горрон? Реликт знает, где стоит город, полный людей. И если в начале сезона Граго чудовище еще удавалось отвлечь парой-тройкой вурдалаков, то теперь, по весне, он голоден и озлоблен… Я… Ах, впрочем, это не важно! – Йева закончила речь уже с неприкрытым раздражением.
Герцог поднял в негодовании бровь. Ленивым движением он перекатился по темной простыне, заляпанной кровью, и сел на край широкой деревянной постели – бывшего ложа Райгара Хейм Вайра. Горрон де Донталь дождался, когда Йева наденет любимое шерстяное платье и приколет к груди серебряную брошь с вороном. Он взглянул на девушку выжидающе и хитро стрельнул глазами в сторону стула, на котором лежали его вещи. Уже привыкшая к прихотям Горрона, который поначалу казался девушке куда более интеллигентным, Йева взяла халат и надела его на мужчину.