Дэмономания
Шрифт:
Глава тринадцатая
На каретной подъездной аллее в Аркадии стояли «букашка» Вэл и додж-«баран» {556} Споффорда, а возле них старый «бизон» Роузи и седан-«питон», на котором ездил Бо Брахман. На подножку оперся чей-то мотоцикл, склонившись, будто на крутом вираже.
— Майк будет очень напуган, — говорил Бо; почти все сидели на полу большой гостиной, словно вокруг костра, только Вэл предпочла глубины кожаного дивана. — Он до сих пор не понимает, каких жертв от него требуют, а когда поймет, останутся
Он оглядел собравшихся и напоследок посмотрел на Клиффа, который на миг задумался над его словами или просто посмотрел ему в лицо, — и кивнул. Споффорд, внимательно наблюдавший за Клиффом, перевел взгляд на Бо. Роузи взяла его за руку.
— Я думаю, это нужно сделать, — говорил Бо. — Думаю, это важно и ждать, по-моему, нельзя.
Ничего важнее нет, и все будущее зависит от этого, но в то же время — одно решение, один поступок, обычный зимний день, и решается судьба одного-единственного ребенка. Бо это знал.
— Я должен был догадаться раньше, — сказал он, но не смог. — Сколько там людей? — спросил Клифф. — Есть среди них наши знакомые, кроме этого парня, Майка? Мы скажем, что пришли — к кому?
— Нас впустят, — сказал Бо. — Войти будет нетрудно. Может быть, даже туда, где Сэм.
Клифф, казалось, остался недоволен.
— Мне надо, чтобы там был кто-то, кого я знаю. Кого я мог бы назвать.
— Назови Бобби, — предложил Бо.
Никто не поинтересовался, откуда Бо узнал это имя и почему предложил именно его. Клифф мог войти почти куда угодно, если знал хоть одного человека, к которому мог бы обратиться, — хотя бы имя того, кому мог бы задать простой вопрос. Это он умел. Об этом знал Споффорд. Это было известно и Бо.
— А главный? — спросила Роузи.
Она видела Рэя, хотя и не пожелала знакомиться с ним на похоронах Бонн, где он словно бы выставил себя напоказ ей и всему Фонду; с тех пор она просматривала заявки, подаваемые «Чащей» на гранты по целительской программе, и все время натыкалась на его странное имя. Он даже снился ей: она вспомнила об этом только теперь.
— Я знаю Рэя Медоноса, — произнес Бо. — Я знаю его. Он сказал это, как всегда, ровным и ясным голосом, но все ощутили то ли мрачный холодок, то ли жесткую решимость.
— Я хочу знать одно, — спросила Вэл. — Тюрьма нам не светит? Потому что ребенку от этого никакой пользы не будет.
Роузи глубоко вздохнула и обхватила себя за плечи. Алан не стал отвечать, когда она спросила его о возможных последствиях, только помахал рукой возле уха, словно отгоняя ее слова. Верит ли Роузи, что Сэм грозит опасность? Все ли возможности диалога с Майком она исчерпала? Действительно ли в его действиях имелся элемент принуждения? Но Алан не стал слушать ответы, сделал вид, что не слышит ее. Так что она не могла ответить Вэл.
— Майк захочет выдвинуть обвинение, — произнес Споффорд и, подняв брови, оглядел собравшихся: ведь я прав? — Он не станет этого делать, — сказал Бо.
Споффорд остался недоволен. Он снова взял Роузи за руку.
— Подождем до темноты, —
Она встала, обвела всех глазами, пытаясь понять, понял ли кто-нибудь смысл его слов хоть на чуточку больше, чем она, — увидела, что нет, но спрашивать ничего не стала. Бо, едва войдя в кабинет Бонн, куда его отвела Роузи, рассмеялся, огляделся и покачал головой: нет. Нет, не здесь. Кухня ему понравилась больше, он сел в жесткое кресло за старым деревянным столом и застыл, прежде чем Роузи успела выйти за дверь.
На широте Дальних гор декабрьская ночь падает быстро; дня почти и не было, а в «Чаще» уже давно горел свет. По зданиям, гаражам, сараям и земельному участку молодые люди из «Пауэрхауса» ходили вдвоем-втроем, стараясь не оставаться в одиночестве, хотя и не понимали, чего им тут бояться; под разными предлогами они прекращали перепись имущества и возвращались в главное здание, в гостиную. Там оставался Рэй со товарищи, и не без причины: на оттоманке в центре комнаты сидели Майк с дочерью, а Рэй со своим Евангелием устроился в жестком кресле. Люди входили тихонько, по двое — по трое, и рассаживались.
Рэй объяснил, что он попытается сделать и почему считает это необходимым, и оглядел паству, словно заручался ее согласием. Он попросил всех молиться. Затем не без труда встал и навис над Сэм, которой показалось, что он разросся еще больше.
— Сэм, конечно, не поймет всего, что случится здесь сегодня, — сказал он остальным, не отрывая взгляда от девочки, — но для нее, думаю, многое в жизни изменится, если будет на то воля Божья. — Сказано было в обычной манере взрослых, которые, улыбаясь и глядя ребенку в глаза, говорят то, что малыш, по их мнению, не поймет и даже не воспримет. — Мы должны быть готовы к тому, что случай окажется трудным. Но мы знаем, что вреда ни нам, ни ребенку не будет.
Все ежились, шептались, переминались.
Сэм поняла, что оказалась в центре внимания, и встревожилась.
— Папа.
Майк обнял дочку за плечи и наклонился поцеловать ее. Рэй положил руку на ладонь Майка.
— Папа сейчас ненадолго выйдет, дорогая, — сказал он. — Потому что мы хотим поговорить немного с глазу на глаз. Ты и я.
Майк поднял голову, но не выпустил Сэм.
— Нет, — сказал он. — Конечно, я останусь. — Он сказал это не Рэю, а Сэм. — Конечно.
— Майк, полагаю, тебе лучше не присутствовать. Майк. Мягкое повторение имени укротило его. Он видел: никто, кроме Рэя, на него не смотрит.
— Что, есть причина? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал так же тихо и твердо, как у Рэя, но куда подевалась вся его сила, куда.
— Да, причина есть, — ответил Рэй. — Мы говорили об этом. Майк убрал руки от Сэм.
— Майк, я хочу поработать с тобой над этим, — сказал Рэй. — С твоей души можно снять все, абсолютно все. И я хочу помочь тебе, чтобы ты попросил об этом. Но сейчас ребенок важнее.