Демоны и сталь
Шрифт:
Заметив, что Максимилиан смотрит на него, Анук протянул в его сторону изжеванный кусок оленины.
– Спасибо, не надо, – ответил Максимилиан, закашлявшись.
Сорванное горло все еще болело и слова давались тяжело. Один из гостальеров, Клобунт, сказал, что никогда не слышал, чтобы одержимые так ревели и рычали, а уж он «этого добра всяко навидался».
– Ноги убери, пока не отрубил, – пнул в голень проходящий мимо Годвен. – Подобрали балласт, будто своего не хватало.
Максимилиан торопливо подогнул ноги, потер место удара.
Проводник Годвен ему не нравился – маленький сутулый человек с повадками хорька при любом случае нелицеприятно высказывался по поводу спасенного мальчишки, всячески старался его толкнуть или стукнуть, показывая насколько не рад появлению нежданного попутчика. Максимилиан не понимал почему к нему такое отношение, тем более, что остальные шестеро из команды капитана если не были к нему добры, то уж точно неприязни не испытывали. И не сомневался – если бы не командир отряда, Годвен давно бы бросил его умирать, а то еще и помог своим длинным солдатским ножом.
Максимилиан поискал глазами капитана. Себастьян Равс, статный белокурый мужчина с аккуратной бородой и яркими синими глазами, стоял на границе лагеря и что-то обсуждал с Эдит, лекарем команды, носящей на плаще фибулу Ордена Клематис. Как и подчиненные, капитан носил набивную куртку с тесьмой по бокам, крепкие кавалерийские штаны и сапоги с отворотами, но в отличие от Годвена или гостальеров умудрялся содержать свою одежду в относительной чистоте и аккуратности. Во время переходов он надевал неоднократно правленую кирасу и широкополую шляпу, маску носил самую простую, из клееной кожи с прорезями для глаз. На шее капитана поблескивал небольшой амулет с двумя разноцветными самоцветами, на руках сухо постукивали наборные браслеты-обереги, на поясе висел кисет-ляпись со множеством одухотворенных камней, которыми Себастьян Равс управлялся крайне умело.
Максимилиан повел плечом, попытался незаметно почесать над лопаткой, где под повязкой зудел вживленный под кожу камень. Это заметила Эдит, погрозила кулаком.
Максимилиан ни разу не видел ее без полупрозрачной серой ткани, закрывающей лицо. Даже во время еды храмовница отходила в сторону и садилась спиной ко всем остальным. Ее спокойный голос всегда был строгим и скупым на эмоции, движения вкрадчивые и очень выверенные. От одежды устойчиво пахло мазями и притирками, а под плащом висел небольшой изогнутый лук. И если Эдит что-то утверждала, с ней не спорил даже капитан.
Полной её противоположностью были гостальеры, Клобунт, Дормунт и Ягор. Охотники на призраков под патронажем Ордена Фурадор, в своих черных кожаных жилетах с вырезанными символами и заклинаниями, с серебристыми мечами-крюками и целыми сумками всякой полезной снасти были довольно разговорчивыми и постоянно подшучивали то друг над другом, то над Годвеном и Ануком. Даже маски у них были одинаковыми, плетеными из красной лозы, поэтому Максимилиан иногда путал кто из них кто.
Камень под кожей вновь зачесался и чтобы отвлечься от навязчивого зуда, Максимилиан решил немного размяться. С кряхтением, будто старик, поднялся, сделал несколько шагов. Остановился, раскачивая руками туда-сюда.
Болели мышцы, болели кости и суставы. Саднили порезы, неприятно ныли синяки. На пальцы было неприятно смотреть, они распухли и почти на каждом был поломан или сорван ноготь. Эдит сказала, что большинство ран он нанес себе сам и обильные царапины по всему телу были тому подтверждением.
Они нашли его в камнях возле старой мельницы. Прошли бы мимо, если бы не Анук, заметивший мальчишку в хорошей, хоть и грязной одежде, у которого «душа еще не покинула тело». Обычно не дело экспедиции заниматься одержимыми, тем более в Пустошах, но капитан внезапно сжалился над Максимилианом, приказал провести экзорцию.
Конец ознакомительного фрагмента.