Демоны, коты и короли
Шрифт:
– Да какие же неприятности? Что тут неприятного? – хихикнула Элена, незаметно мне подмигнув. – Какие-то тупые возчики, трое мужланов! Я их даже не убила! Ну так, поколотила немного, и что? Это совсем не неприятности, это развлечение!
– Эля, Эля… ну что с тобой делать? – вздохнула Амалия. – Я ведь переживаю за тебя! Боюсь за тебя! Эти возчики были такими здоровяками, каждый – едва ли не в три раза больше тебя! А если бы они тебя подмяли? Если бы… в общем – зачем так рисковать? К чему все это? Я плакать буду! А потом сожгу возчиков, как головешки! И тогда – что мне делать? Бежать? Куда?
– Глупенькая! –
– Глупенькая! – повторила Элена и ласково погладила Амалию по высокой груди – невзначай, якобы промахнувшись попасть по плечу. – Меня не так просто убить! Котик вот подтвердит. Правда, котик?
Я фыркнул. И с размаху врезал Элене лапой прямо по щеке – мгновенно, не выпуская когтей. Она ойкнула, схватилась за щеку и разразилась чередой непроизносимых добропорядочными девушками ругательств, под торжествующее хихиканье Амалии. Потом решительно отпихнула меня от себя, вернее даже – швырнула, прямо на колени порозовевшей то ли ли смеха, то ли от стыда подруге.
– Эля, разве можно так ругаться?! Наследница древнего королевского рода, молоденькая девушка – и такие выражения?! Ай-яй… – Амалия опять хихикнула, и через секунду девушки смеялись уже вдвоем, тыча друг друга в бока, щекоча, дурачась, как и положено нормальным девицам семнадцати лет от роду.
Семнадцати ли? Иногда мне казалось, что Элене гораздо больше лет, чем я думаю. По имеющейся информации, фейри жили в несколько раз дольше, чем люди, а по внешнему виду никак нельзя было определить их возраст. Вечно юные, вечно молодые – они выглядели на столько лет, на сколько хотели. Всем бы такое умение!
Слушать глупое хихиканье мне надоело, и я попросился наружу – в животе завершился процесс переваривания рыбы, и выпитое параллельно с питанием молоко усугубляло мое состояние. И почему это молоко и рыба так недолюбливают друг друга? Делать ЭТО на пол кареты мне не хотелось, потому я грозно мяукнул, требуя к себе внимания, и, стараясь не выглядеть очень уж человечно, ткнул лапой в дверцу – откройте! Не видите, что ли, – я хочу!
Так поступают все котовые, и я не исключение. Ведь известно, что люди созданы, дабы прислуживать нам, котам!
Нам?! Ах ты ж, черт побери! Это я-то кот?! Я – Шишкин Петр Васильевич, интеллигент в пятом поколении?! Программист и бывший женатый человек?! Мдааа… «меня засосала опасная трясина, и жизнь моя – вечная игра»! Чем дольше я нахожусь в теле кота, тем больше «котовых» мыслей приходит мне в голову. И после этого расскажите мне о том, как дух побеждает плоть!
Не-ет… надо будет хорошенько подумать о том, как стать человеком. Пока не поздно. Пока я окончательно не превратился в самодовольное, гадящее и жрущее полосато-мохнатое существо!
– Он потеряется! – слабо запротестовала Амалия, глядя на то, как Элена приоткрывает дверцу, выпуская своего Дагана (так я называюсь в миру – дурацкое имечко, да! Конаном-разрушителем попахивает. Или что-то из этой серии. Или там был Дагон?).
– Кот – и потеряется?! – отмахнулась Элена, захлопывая дверь и едва не прищемив мой пушистый хвост. – Да скорее ты потеряешься, чем он! Это же КОТ! Лучше расскажи мне какую-нибудь историю из жизни людей. Ваших людей. Или сказку. Спать неохота, а делать больше нечего. Расскажешь?
– Расскажу… – Амалия выглянула в окошко, чтобы успеть увидеть исчезающий в кустах полосатый хвост, затем повернулась к подруге и начала: – Жил в одном провинциальном городке человек. Ничем не примечательный, кроме одной маленькой детали – появился он на свет с родимым пятном, очень напоминавшим по форме человеческий череп.
– А где родимое пятно располагалось? – живо заинтересовалась Элена, устраиваясь поудобнее на отделанной мягким сафьяном лежанке. – Там, где я думаю?
– Не знаю, о чем ты там думаешь целыми днями, но пятно было совсем не в интимном месте, а на боку! А если будешь меня перебивать, то не услышишь в высшей степени поучительной истории!
– Ладно, ладно – чего раскричалась? Молчу, молчу! А жаль, что пятно не ТАМ. Это придало бы пикантности этой истории…
Как и всегда, лес ошеломил меня потоком запахов, от запаха прелых листьев и трав до сладкого, невыносимо приторного запаха цветущих лиан, оплетших гигантские стволы деревьев, на каждом из которых свободно разместился бы поселок, состоявший из нескольких десятков домов. Невероятные деревья. Умопомрачительные.
Их здесь называли арунами – священными деревьями, которые, собственно, и поддерживали экологию леса. Там, где их неразумно вырубили в прошлые века, образовались пустыни, в которых не растет ничего, кроме колючек. Собственно, из-за этого некогда и началась война между лесниками-фейри и людьми, не желающими ничего слышать о том, что нельзя рубить аруны, даже если их ароматная плоть так хорошо подходит для изготовления мебели. Человек такое существо – пока по башке не дашь, не понимает. Даже если аргументы просто-таки железные. Единовременная выгода превыше всего. И это человека губит.
Когда я узнал правду об арунах, о причинах гражданской войны (а как еще можно назвать эти многолетние стычки?), сразу вспомнился остров Пасхи, на котором аборигены свели все леса для того, чтобы построить как можно больше каменных истуканов и переместить туда, где они стоят сейчас, всем своим видом напоминая о человеческой глупости и сиюминутной жадности. Срубить, спилить, убить всю рыбу в реке электроудочкой – нормальное явление для человека, по недоразумению названному «гомо сапиенс» – «человек разумный». Ему лучше бы подходило название «гомо эректус», и не потому, что прямо ходит. Просто за то, что он хочет трахнуть или сожрать все, что шевелится, даже если потом сам сдохнет от недостатка кислорода либо отсутствия пищи в выжженных, вырубленных лесах.