Демоны огня

Дрожала земля. Дикое белое солнце яростно сияло в небе. Угрожающе покачивались наконечники копий из крепкой звонкой бронзы. Уверенной поступью щитоносцы Великого повелителя Уасета шагали вперед – на врага.

Выставленные

перед собой щиты. Грозные взгляды. А в сердцах – уверенность в скорой победе. Она скоро будет, победа, иначе не может быть – ведь с ними сам благой Бог, сын Секененра, молодой Ах-маси, владетель Великого Дома, чья власть простиралась теперь по всему течению Хапи, от Дельты до далеких порогов Юга.

Позолоченная голова барана на длинном шесте – штандарт Амона – сверкала так, что было больно смотреть. На головах запряженных в колесницы коней мерно колыхались плюмажи.

– Слава Амону! Слава!

Воины шли вперед тремя большими отрядами. Три военачальника, чьи имена вызывали страх у врагов, командовали ими. Воевода Рамос, прославленный полководец, водивший войска в походы еще во времена благого фараона Секененра, отца нынешнего властелина. Вот он стоит на колеснице, украшенной зелеными лентами, кулаки его сжаты, на тонких губах застыла усмешка, чуть прищуренные глаза внимательно следят за воинами.

А вот – в синей повозке – молодой Кафиур, человек, по слухам, заносчивый и нелюдимый в быту, да зато командир – волей богов! Редкого ума и храбрости человек. Как и Сеннеферптах – что стоит сейчас рядом с колесницей фараона. Как и начальник колесниц Секенрасенеб – молодой, улыбчивый, длиннорукий. О, этот знает толк в битвах! Как нетерпеливо рука его сжимает поводья коня… увы, для колесниц пока нет работы. Вот если вражины бросятся внезапным рейдом… Если… Бросятся…

Пока ворота надежно заперты. Все ворота города Хат-Уарит, столицы жестоких захватчиков, кровавого нароста на теле Черной земли, города слез и стенаний.

Хека хасут – повелители песчаных нагорий – вот уже около двухсот лет они повелевают страной Великого Хапи… точнее сказать, повелевали. До тех пор, пока благой фараон Ка-маси, брат нынешнего правителя, едва не победил их… увы, Ка-маси умер, пав жертвой ужасного заклятья жрецов Демона тьмы. Но дело его продолжил наследник – молодой царь Ах-маси, и продолжил успешно. Оплот захватчиков Хат-Уарит – один гнойный нарыв остался на теле Черной земли. Один. Раздавить его, пленить, изгнать с позором хека хасут, чтобы никогда больше нога надменного чужака не ступала на благодатную землю, чтобы не терзала спины крестьян плеть, чтобы все жители страны Хапи могли спать спокойно. Последний удар. Последний…

Мерно шагают воины. Колышутся копья. Легкие пехотинцы сноровисто тащат лестницы и связки тростника. Впереди белые стены Хат-Уарит. Трубят трубы, звенят кимвалы и цитры, и тысячи голосов славят богов, испрашивая удачи в битве:

– Слава Амону, слава!

– Слава великому Птаху!

– Да будут пребывать в веках Осирис и Гор!

С реки по каналу плывут корабли – флот под командованием Ах-маси, старого друга и тезки самого фараона. Ах-маси, сын правителя Анхаба Ибаны, верного союзника. Молодой, совсем еще молодой парень – вон он, в золоченом переднике, в щегольской юбке со складками, стоит на носу главного корабля, что зовется «Восход в Инебу-Хедж». Старается держаться осанисто, да плохо выходит – молод еще, однако именно ему решил доверить речную флотилию фараон. Пусть учится командовать – везде нужны верные люди, а Ах-маси пен-Анхаб как раз из таких.

– Ах как радуется будущей битве анхабец! – не выдержав, хохотнул Секенрасенеб. – Жаль, не разглядеть его лица. Но, думаю, он сейчас очень доволен, улыбается… еще бы!

Молодой царь милостиво наклонил голову:

– Воистину соглашусь с тобой, мой верный Секенрасенеб! Кстати, вы чем-то похожи с ним, с Ах-маси… Он умен и расчетлив.

– Но… не слишком ли молод для того, чтобы командовать флотом?

– А когда ты получил под свое начало отряд колесниц? – неожиданно засмеялся фараон.

– Ну… – Командир колесничих озадаченно почесал подбородок. – Мм… Это было в тот год, когда великий Секененра, да будет он вечно счастливо охотиться на полях Иалу, выступил в поход против хека хасут под…

– Лет… Сколько тебе тогда было лет?

– Лет двадцать…

– Как мне сейчас. Вот видишь! – Ах-маси хохотнул. – Анхабцу немногим меньше… лет семнадцать, наверное. Но он опытный воин, к тому же хорошего рода и мой самый преданный друг.

– Вот это самое главное.

Впереди идущие на штурм воины уже достигли белых стен Хат-Уарит. Следя за ними с небольшого холма, повелитель Черной земли сделался вдруг серьезным. Штурм города был его задумкой, к которой многие военачальники отнеслись с подозрением, а большинство и вовсе не верило. Хотя, конечно, все они тщательно скрывали свои мысли, но видно, видно было… Взять вот хоть того же Сеннеферптаха. Ишь, стоит… С виду непрошибаем, глыбища. А что у него в голове? Какие мысли бродят? Только ли о победе? А может…

Нет! Так нельзя! Что же теперь, вообще никому не доверять, что ли? Подозревать всех и каждого, кроме самых преданных и близких друзей, да по большому счету – и их тоже? Если так – как же тогда жить?

Ну должно же получиться, должно! Вон как уверенно шагают щитоносцы. Вот легкая пехота. Вот колесницы. Вот тащат тараны, лестницы, фашины… Здесь никогда еще не брали штурмами города. Два войска обычно сходились в поле – и это был бы сейчас самый лучший выход. Самый легкий для благого царя Юга. Однако северные захватчики хитры и предпочитают отсиживаться за высокими стенами. Который год уже отсиживаются, а как только войско фараона снимает осаду и отправляется, скажем, на подавление очередного южного бунта, тут же снова начинают грабить, жечь, убивать. Осиное гнездо. Не раздавить его – так можно воевать бесконечно.

Потому – штурм. Пусть будет тяжело, пусть трудно, но это, пожалуй, единственный шанс быстро покончить с захватчиками.

Ах-маси – высокий, крепкий, со светлой по сравнению с остальными кожей и холодными серо-голубыми глазами (за внешность его прозвали шардан – наемник с берегов Великой Зелени, Средиземного моря), – выставив вперед правую ногу, стоял на колеснице, запряженной белыми скакунами в золотой, сияющей в лучах солнца сбруе. Красивое лицо фараона было напряжено, губы плотно сжаты. В широком золотом оплечье жарко горело солнце, переливались зеленоватым блеском драгоценные камни на рукояти кинжала, и налетавший ветер трепал длинные черные волосы – молодой царь не любил носить парики. К чему это, если можно обходиться собственной густой шевелюрой? Ах-маси, сын Великого Секененра и Ах-хатпи, царицы-матери, женщины умнейшей и далеко еще не старой.