День 21
Шрифт:
– Давай я. – Уэллс тоже поднял руку, схватил тот самый початок, к которому тянулась Саша, сорвал и сунул ей, удивляясь тому, какой он бугристый.
Саша опытным движением ободрала верхний слой, обнажив ярко-розовые семечки.
– Что это? – спросил Уэллс.
– У вас в космосе не было кукурузы?
– Мы выращиваем кое-какие овощи на солярных плантациях, но такого у нас нет. – Он помолчал. – А разве кукуруза растет не из земли?
Саша пожала плечами.
– Может, раньше и росла, а теперь она растет на деревьях. Поищи там синенькие, они самые пикантные. – Она
Уэллс помедлил. Он хотел бы доверять Саше и каким-то образом чувствовал, что доверять ей можно, но рисковать по-глупому не хотелось. В конце концов, он полез в карман и вытащил ключ.
– Ладно, я сниму наручники, но если ты сбежишь, то знай, что мы все пойдем по твоему следу.
Саша молча подняла скованную руку, и Уэллс так же молча расстегнул наручники. Девушка сжала и разжала кулак, а потом тряхнула головой и улыбнулась:
– Спасибо.
Она в мгновение ока вскарабкалась по стволу к ветвям. Казалось, это совсем просто, но, когда Уэллс попробовал последовать за ней, выяснилось, что впечатление обманчиво. Ствол был шероховатым, но порос скользким мхом, поэтому юноше пришлось сделать несколько попыток, прежде чем он сумел оторваться от земли.
Уэллс совсем запыхался, добравшись до третьей снизу ветки, где кукуруза росла особенно густо. Саша сидела верхом почти на самом ее конце, обеими руками срывала початки и бросала их на землю, которая сверху казалась неожиданно далекой. Уэллс вздохнул поглубже и заставил себя оглядеться.
Вид был захватывающим. На корабле Уэллс видел бесчисленное количество фотографий живописных земных пейзажей, но ни один из них не мог равняться красотой с раскинувшимся перед ним фруктовым садом. Ниже, за деревьями, начинался луг, создававший потрясающий контраст с туманными фиолетовыми очертаниями далеких гор. Уэллс почувствовал, как по коже побежали мурашки, когда взгляд остановился на зазубренных белых вершинах. Снег.
– Обязательно покажу это отцу, когда он прилетит, – сказал Уэллс, не успев как следует обдумать свои слова.
Саша повернула к нему голову:
– Твой отец? Что, вы ждете кого-то еще?
Уэллс не понимал, почему ее обвиняющий голос действительно заставил его почувствовать себя виноватым. Колонисты провели последние три сотни лет, пытаясь понять, как вернуть человечество домой. У них не меньше прав жить на этой планете, чем у наземников.
– Конечно, – сказал он, – корабли же не вечные. Со временем все наши прилетят сюда.
«А время это настанет через пару-тройку недель, – подумал Уэллс. – И все благодаря мне». После того как арестовали Кларк, он узнал, что ее, возможно, отправят на Землю, вместо того чтобы казнить. Он знал, что Совет намеревается послать на родную планету экспедицию, состоящую из несовершеннолетних правонарушителей, и что нужно, чтобы это произошло раньше, чем Кларк исполнится восемнадцать, поэтому вынужден был совершить кое-что радикальное и очень опасное. Он привел в негодность и без того аварийный люк шлюзовой камеры. Теперь техническое состояние кораблей вынуждало жителей Колонии ускорить возвращение на Землю, потому что космос стал для них смертельно опасен. Уэллсу до сих пор становилось дурно, когда он вспоминал о своем поступке, но он должен был спасти жизнь Кларк.
– А твой отец не захотел лететь вместе с тобой?
Грудь стеснило: Уэллс вспомнил об обстоятельствах, при которых он видел отца в последний раз. Люк челнока задраивался, а на униформе Канцлера тем временем проступало кровавое пятно. Последние несколько недель Уэллс провел, стараясь убедить себя, что рана отца наверняка поверхностная и что он поправится к тому времени, когда придет время отправлять на Землю следующую партию колонистов. Однако возможности узнать, что происходит на самом деле, у Кларка не было. Он даже не знал, жив ли еще его отец.
– У него много обязанностей на корабле, – сказал Уэллс. – Он – Канцлер.
Саша широко раскрыла глаза.
– Так что, он самый главный? И поэтому ты – командир вашей группы?
– Я не командир, – запротестовал Уэллс.
– Но они же все к тебе прислушиваются.
– Может быть, – вздохнул Уэллс. – Но у меня все время такое чувство, что из-за меня постоянно случается что-то плохое, что бы я ни делал.
Саша кивнула.
– Я знаю. Мой отец… ну на самом деле он тут тоже самый главный.
Уэллс удивленно уставился на нее:
– Правда? Твой отец – канцлер?
– У нас это так не называется, но, похоже, мы говорим об одном и том же.
– Ну тогда ты знаешь, каково это… – Он нахмурился и замолчал. Так странно было пытаться передать словами те чувства, которые он пытался спрятать от самого себя последние шестнадцать лет.
– Что? Следовать более высоким стандартам, чем все остальные? И при этом считается, что ты знаешь все ответы, а ты понятия не имеешь даже о том, какие вопросы тебе могут задать?
Уэллс улыбнулся:
– Нуда, как-то так.
Саша бросила на землю очередной початок и прикусила губу.
– Я сочувствую отцу, но, честно говоря, тоже от этого устала. Все, что я делаю, превращают в какое-то подобие политической декларации.
– А что ты такого сделала?
Саша озорно рассмеялась:
– Кое-что, что не должна делать. Сюда вот пришла, например. – Она встретилась взглядом с глазами Уэллса, и дурашливое выражение исчезло с ее лица. – А как насчет тебя? Твой отец, должно быть, по-настоящему тебе доверяет, раз отправил в самостоятельную экспедицию на Землю.
Уэллс заколебался. Лучше бы Саша продолжала в это верить. Она будет относиться к членам сотни с большей осторожностью, считая их специально подготовленной для земной экспедиции командой, а не кучкой бесполезных преступников, которых послали в неизвестность, а может, даже на смерть. На дерево налетел порыв ветра, бросив на лицо Саши прядь ее черных волос.
– Вряд ли, – сказал Уэллс, задаваясь вопросом, почему взгляд ярко-зеленых Сашиных глаз заставил его пойти на безрассудство. – Ты не поверишь, если я расскажу тебе правду.