День ангела
Шрифт:
– Я и то удивляюсь, как она так долго терпела. Да, там у нас она занималась важной и интересной работой, она у Иого специалист по сверхдальней телепортации. Но любовь, Рома, важнее любой работы. Вот она и пошла в миссионеры, как только подвернулась вакансия. Она уже с… да, с ноября проходила подготовку на курсах. И вот сегодня телепортируется сюда. Телепорт, должно быть, уже готов к работе.
Ирочка приближает к моим глазам свои глазищи, понижает голос. Лицо ее донельзя серьезно, но в глазах пляшет
– В конце концов, вопросами сверхдальней телепортации можно заниматься и здесь, теоретически. Любовь же, Рома, требует систематических практических занятий, и самое главное всю практическую работу надо проводить лично. Не доверяя никому.
Белоснежный пушистый ковер на полу, в толще которого бегают размытые цветные огни. На ковре стоит в одну шеренгу вся наша небольшая команда ангелы Мауна, Аина, Кио, и человеческий персонал, дед Иваныч и я. И моя Ирочка, как переходное звено. Очень жаль, что нет Геннадия и КолиХруста, они на заданиях.
Напртив нашей шеренги стоят наш архангел, папа Уэф, Иого и невысокий ангел женского пола, с белоснежными искрящимися волосами, странным образом не производящими впечатления седины просто белоснежные, с едва заметным радужным отливом, роскошные космы до плеч. И яркосиние лучистые глаза, обычные для ангелов. Новоприбывшая открыто, лишь чуть несмело улыбается, разглядывая нас. Мы отвечаем дружелюбными улыбками, и я чувствую, как в воздухе будто прокатываются волны ободрения, смешанного с любопытством общий эмоциональный фон.
– Внимание всем! Сегодня наш маленький коллектив пополнился новым членом, взамен Иоллы. Новый оперативный сотрудник длинное, переливчатое слово короче, Юайя. Как всем уже известно, супруга Иого объявляет Уэф.
Иого сияет, как сварочная электродуга.
– Познакомьтесь, моя половина. Прибыла наконец. Конец моим страданиям!
Юайя интересное имя. Из одних гласных букв, надо же. Необычно.
– Стало быть, Юля авторитетно изрекает дед Иваныч, тоном церковного попа, нарекающего новорожденного младенца. Окрестил Юлей, значит.
Она немного недоуменно смотрит на деда.
– Он нас всех переименовал, Юайя это папа Уэф меня только пока опасается, хотя исподтишка про себя уже начал обзывать Ульрихом.
Все смеются, весело и беззлобно. Дети, мудрые дети…
Я будто споткнулся. Как раньше не допер? Точно. Как точно, лучше и не скажешь. В этом и есть вся их суть. Мудрые, всесильные, добрые и счастливые дети вот что такое ангелы.
Я вижу прищуренные глаза папы Уэфа.
"Ты явно умнеешь. Общение с Иоллой тебе на пользу. Одна мудрая мысль за другой"
"Эта мысль неверна? Что не так?"
"Все так, Рома, все так. И всетаки ты, как обычно, сильно упрощаешь. Ладно. Важно понимание сути, детали придут позднее. Слушай, давай сегодня не будем, а? У меня уже голова трещит, все время думать, думать, думать…"
"Это твоя работа, папа Уэф. Ты же координатор"
"Сегодня я беру выходной. В конце концов, имею право. Праздник! Вот так. Сейчас будет общий воздушный хоровод, в честь вступления в нашу команду нового члена. Иолла будет участвовать, и ты потолкайся, пояс ты освоил, вреда не будет, зато весело. А потом праздничный ужин. А потом…"
Сзади неслышно возникает мама Маша. Осторожно, незаметно берет его длинными пальцами босой ноги за пятку. Нечеловеческий жест, и в то же время понятный.
"А потом я забираю свою ненаглядную, и мы ночуем в майском лесу" папа Уэф смотрит строго, как и положено большому начальству "и пусть ктонибудь попробует меня или ее побеспокоить. Враз уволю! Касается всех. Вопросы?"
Он оглядывает нашу команду.
"Вопросов нет, шеф. Давно бы так, шеф. А то мы распустились, шеф"
"Вот так вот. А теперь хоровод"
Шелест белорадужных крыльев, рои голографических искр, свист рассекаемого воздуха, веселый смех. И взвивающаяся музыка, непривычная, но красивая. Воздушные танцы одно из любимых развлечений, вот только здесь они не очень… Размаху нет. И народу немного, и купол маскирующего поля не позволяет подняться высоко. Не танцевать же с включенной индивидуальной маскировкой!
Я вдруг вижу, что моя ненаглядная незаметно покинула хоровод, и ощущаю ее резко упавшее настроение. Я немедленно спешу за ней.
"Где ты?"
Тихий, шелестящий плач в моей голове. Да, и плач передается… Маленькая моя!
"Нет, Рома, не сейчас… Уйди, уйди, я прошу! Не подходи, слишишь!!"
Она сидит в полной темноте, на лавочкезавалинке возле той самой бани, где не так давно дед Иваныч просвещал нас. Надо же, он и сейчас здесь. А Ирочка взахлеб рыдает, повиснув на нем, и дед гладит ее заскорузлой крестьянской ладонью. Я ясно вижу лишь шевелящийся тепловой контур обоих, слившийся воедино, да ее ауру, деформированную сильнейшими переживаниями. Маскировка, настроенная Кио, безупречна здесь не только темно, но и тихо, музыка, гремящая в неполной сотне метров, почти не слышна.
И я слышу ее. Отчаянный, детский плач, градом катящиеся слезы.
– Дед… Какой же… танец… без крыльев! Я же калека, калека, понимаешь ты или нет!!
Маленькая моя!!!
"Рома, Христа ради… дай ей поплакать. Надо ей! Ну что ты, что ты, внученька…"
Я стою, как памятник самому себе. В натуральную величину.
Да. Да, все так. Это я виноват… Это изза меня…
Плач становится тише, выдыхается. Вот уже только всхлипывания.
"Нет, Рома. Твоей вины тут всего ничего. Прости меня, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть. Ты сильно огорчился, да? Сильно, я же вижу"