День египетского мальчика

Матье Милица Эдвиновна

Теперь внимание Аменхотепа привлекает недовольное лицо Мехи. У него явно что-то не ладится, и молодой учитель спешит на помощь.

Глава V

СТИХИ И СКАЗКИ

В руках у Мехи большой черепок, на котором уже довольно много написано, и написано неплохо, хотя некоторые слова и следовало бы написать лучше, как это понимает и сам Мехи. Но все-таки основная трудность урока для него не в переписке, а в особом задании, которое дал ему Аменхотеп.

Дело в том, что Мехи переписывает стихи «Гимн Нилу», а по правилам египетского письма каждый стих полагается отделять от другого

красной точкой. В рукописи же, с которой списывает Мехи, этих точек нет, и учитель велел ему, чтобы, списывая «Гимн», он сам расставил точки. Тогда будет видно, где кончается каждая строка «Гимна», а значит, и вообще, понимает ли Мехи, как надо читать стихи.

Аменхотеп не случайно выбрал такое упражнение именно для Мехи. Он знает, что мальчик не любит поэзию и считает стихи делом, не стоящим внимания будущего воина. Молодой учитель хотел добиться не только того, чтобы Мехи добросовестно, хоть и механически, заучивал задаваемые ему поэтические произведения. Этого было бы нетрудно достигнуть и вполне удовлетворило бы учителя Шедсу. Аменхотеп же считал, что гораздо важнее научить Мехи понимать и ценить красоту стихов.

«Удастся ли мне это сделать?» — думает Аменхотеп, подходя к Мехи.

— О чем ты задумался? — спрашивает он мальчика.

— Я не могу расставить точки, господин, — отвечает Мехи.

— Значит, ты не можешь понять, как надо читать этот «Гимн»? — уточняет Аменхотеп.

— Да, я не понимаю, и мне вообще бы не пришло в голову, что это стихи, если бы я не знал этого заранее. — В голосе Мехи слышится сдерживаемое раздражение от бесцельного с его точки зрения занятия.

Аменхотеп присаживается на циновку рядом с мальчиком, берет у него черепок и задумывается.

— Скажи, Мехи, ты любишь военные песни? — неожиданно спрашивает он.

— О да, господин, очень! — Мехи удивлен вопросом и с интересом поднимает глаза на молодого учителя.

— И, наверно, сам поешь их? — следует новый вопрос.

Мехи утвердительно кивает головой.

— А «Песнь о битве при Кадеше» ты знаешь?

— Нет, господин… — Мехи смущен. — Она есть у отца, он заказывал писцу Пентауру для себя список этой «Песни», но Пентаур принес рукопись, когда я уезжал к деду. А когда я вернулся, то, по правде сказать, забыл о ней.

— Но ты все-таки, вероятно, помнишь, о чем говорится в этой «Песне»?

— Да, помню: о великой битве египтян с хеттами у города Кадеша и о победе нашего войска. В этой битве сражался мой дед, и мой отец, и братья отца. У отца хранится хеттское оружие, которое он захватил в этой битве. А фараон наградил отца золотом храбрости!

— Должно быть, «Песнь о битве при Кадеше» нравится твоему отцу, если он захотел иметь ее у себя? — спрашивает Аменхотеп.

— Да, отец очень хвалил ее, — отвечает Мехи.

— Тебе непременно надо прочесть эту «Песнь», Мехи. Вот послушай, как там говорится про начало битвы:

Появился царь, как отец его Монту [8] ,Взял он оружие свое боевое,Возложил на себя он панцирь свой,Он подобен Ваалу [9] в час его,Помчался царь и вонзился в хеттов…

Аменхотеп читает сначала тихо, потом все громче, сам увлекаясь поэмой о победе.

Мальчики

невольно перестают писать и начинают слушать.

8

Египетский бог войны.

9

Сирийский бог войны.

А битва уже разгорается, и фараону, неосторожно вырвавшемуся вперед с небольшим отрядом, грозит серьезная опасность.

Хорошо читает молодой учитель! Мехи не спускает с него горящих глаз. Мальчик мысленно сам сражается с хеттами и вместе с египетскими войсками терпит сначала неудачу, а затем торжествует победу.

Об этой победе в поэме рассказывается от лица самого фараона Рамсеса.

— «Что желал сотворить я, все стало свершаться», — читает Аменхотеп слова фараона.

Сердца их упали в телах их от страха,Руки их все ослабели…Опрокинул я их в воду, подобно крокодилам,Упали они, и я убил кого хотел.Ни один не взглянул, никто не обернулся,Кто упал среди них, не поднялся он вновь!

Аменхотеп умолкает и, взглянув на Мехи, видит, насколько тот увлечен.

— Что, хорошие стихи, Мехи? — спрашивает Аменхотеп.

— Чудесные! — с восторгом отвечает мальчик.

— Значит, есть хорошие стихи, которые и тебе нравятся?

Мехи растерянно смотрит на учителя. Как, это — стихи? Верно, стихи.

А Аменхотеп не дает ему опомниться и начинает читать отдельные отрывки из других победных гимнов, выбирая такие строки, которые отличаются яркостью образов и четкостью стиха и в то же время достаточно просты и понятны, чтобы заинтересовать Мехи. Учитель тут же разбирает отдельные стихи, подчеркивает их параллельное построение.

— Вот слушай, это сказано про очень сильного полководца, у которого огромный лук:

Нет того, кто пустил бы его стрелу,Нет того, кто натянул бы его лук…

Аменхотеп обращает внимание мальчика на меткие сравнения:

— Обрати внимание, Мехи, как ярко можно представить себе битву, воинов, полководцев, если о воинах говорится, что они были «подобны львам» или что они были «храбры, как быки», что их было так много, «как песку на берегу», что полководец вел войска «подобно громковоющей буре на море, волны которой затопляют все», что кони его были «быстрее ветра», что после битвы враги лежали «распластанными, как рыба для сушки».

От победных гимнов молодой учитель незаметно переходит к произведениям, воспевающим природу Египта, его прославленные города.

— Ты когда-нибудь видел, как красиво восходит солнце? — спрашивает он и, не дожидаясь ответа, продолжает: — А вот как об этом сказано в одном прекрасном гимне:

Небо — золото, океан — лазурит,А земля усыпана малахитом…

А в другом стихотворении очень хорошо говорится, что у дерева сикоморы

Листья точно малахит,И ее плоды краснее яшмы.