Шрифт:
Олег Дивов
День фантаста
Солнечным июньским утром я покидаю свою башню из слоновой кости и выхожу на улицу.
Воодушевленный народ улыбается мне. Еще бы - я прекрасно выгляжу. О, этот гидравлический домкрат в моей крепкой волосатой руке, пассатижи в заднем кармане и вызолоченный хоккейный шлем на голове - все то, без чего мужик не мужик!
Высоко в безоблачном небе, противно крякая, летит зеленый пупырчатый огурец с радужными крылышками. "Третьяковку жечь полетел, грязный наемник, догадываюсь я.
–
Мимо, сгибаясь под тяжестью горнолыжного снаряжения, пробегает щупленький белобрысый полуэльф.
– Вовочка, одолжите ботинок на минуточку.
– Да-да, конечно!
– радостно пищит кроха и протягивает мне красный "Динафит".
– А можно я пока с вашим домкратом поиграю? Родину подопру слегка.
– Только не отдави себе чего ненароком, он тяжелый.
Я прицеливаюсь и швыряю ботинком в дракона. Бац! Рептилия пускает изо всех дырок клубы дыма и срывается в штопор. Из когтистой лапы выпадает мешок с гонораром в 2500 золотых. Я легко подхватываю свое импровизированное оружие и трофей.
– Узнайте, кто проплатил диверсию против национальной культуры, говорю полуэльфу строго, протягивая ему ботинок и мешок.
– А деньги отдайте в фонд строительства Мавзолея Семецкого.
– Не извольте сомневаться, ваше превосходительство! Разрешите бегом?
– И заготовьте проект указа "О приравнивании нелюбви С.Лукьяненко к подрыву экономики"!
– кричу полуэльфу вслед.
– Отправьте дяде Эдику Г., он проверит грамматические ошибки и подпишет.
О, как радостно на душе! Я крут и всенародно обожаем. А видели бы вы мои balls!
Американцы меня просто боятся публиковать.
Из придорожной корчмы со странной вывеской "КЛ им.Ю.Н." выходит, слегка пошатываясь, усатенький пухленький инфантильный подросток.
– Ну как, Серёжа, не очень тебя полюбили?
– спрашиваю.
– Ты только скажи, я дяде Юре свистну, он их мигом застроит.
– Поюбили...
– вздыхает Сережа.
– Если бы! Меня никто не любит. Даже в этом ... Клубе любителей.
– Будут любить! С завтрашнего дня. Обещаю.
– Ой, правда?!
– радуется подросток.
– Здорово. Ты просто не представляешь, как это тяжело - быть таким никем не любимым.
– Не представляю, - честно соглашаюсь я.
– Ладно, мальчуган, иди, готовься к читательской любви. Вазелину там прикупи, бинтов, гипса побольше, костылей штуки четыре... И заранее к психотерапевту запишись. Сеансов эдак на сто.
Опытный я. Бывалый. Тоже ведь когда-то бегал маленький, с позорными стартовыми тиражами в полста тыщ. Терпел, скрипя зубами, сначала любовь читателей, потом нелюбовь, а затем нечаянно грянувшую любовь большую.
Говорил уже - американцы меня боятся публиковать? То-то. Знай наших.
У почти достроенного Памятника Мне суетится Воха-электрик, настраивает дистанционно серда, моторы, тормоза и желудки. Когда все это заработает, Памятник оживет. По утрам он будет демонстрировать завидную творческую потенцию, а по вечерам недюжинный литературный потенциал. Чтоб все знали, как это должно происходить на самом деле. Дабы никто не запутался, на постаменте выбито эпохальное изречение: "Я ХОЧУ ПОКАЗАТЬ ВАМ, КАК НАДО! Г.Хардлок".
– Держи, - отдаю Вохе пассатижи. Тот расплывается в довольной улыбке и
тут же запускает инструмент в недра черного ноутбука за $888. Ноутбук сильно глючит после того, как я на нем написал "Ночной Дозор". Испугался он, что ли... Подумал я и отдал игрушку Вохе, ему и такая в радость.
– А где же твой домкрат?
– интересуется Воха.
И действительно, нет домкрата. Как же это я... Ладно, спасибо, Золотой Шлем не стырили. Хоть что-то во мне осталось, по чему мужика издали видать.
– Тезка твой поиграться одолжил, - вспоминаю я насчет домкрата.
– Типа Родину подпереть. Только сомневаюсь я, что он умеет такими вещами пользоваться... Интеллигент все-таки. Из целого Санкт, понимаешь ли, Петербурга.
– Наверное, отдаст его "Идущим вместе", - предполагает Воха.
– И очень хорошо. Они говорят, у них два врага - Пелевин и Децл. На Децла мне, положим, начихать, а вот Пелевин - не фантаст! Пускай они ему этим домкратом...
Глаза Вохи сладострастно затуманиваются. Он воображает, что именно можно сделать с Пелевиным посредством большого гидравлического домкрата.
– Э-э! Полегче!
– советую я.
– Ты что, забыл, как Пелевина зовут? Виктор Олегович. Сынок он... Мне.
Воха разжмуривается, внимательно меня с ног до головы оглядывает, и неожиданно цедит сквозь зубы:
– Так ведь и ты, сука, не фантаст...
– Ты чё, монтёр несчастный, заболел?
– спрашиваю.
– Какой я тебе не фантаст? Меня же в "Смертельном оружии" печатают! Мне Серега книжку с автографом со скидкой продал, всего за сто пятьдесят рублей! Думаешь, он продаст книгу подписанную за такие гроши нефантасту?!
Но у Вохи в глазах уже прорезается волчья натура. Он с проворотом вырывает пассатижи из ноутбука, тот обиженно вякает.
– Пацаны!
– орет Воха.
– Да он же не фантаст! Мочи предателя!
Откуда-то сверху рушится основательно покоцанный НЛО, из него выпрыгивает Косенков и больно наступает мне на ногу. Щелкает "мыльница" ужасный момент зафиксирован бесстрастной камерой Бурносова. "Секту ритуальных дефлораторов сюда!
– машет рукй Бурносов.
– Сейчас мы этому самозванцу устроим алмазные реки, графитовые берега!"
– Дядя Эдик!
– кричу я жалобно.
– Защити!
– Говорили тебе - не играй с Нулём!
– доносится с небес трубный глас.