День курка
Шрифт:
«Дай подышу, — забираю баллон у Панина и жестами приказываю: — А ты пока набери несколько больших кусков».
Парень послушно отдает дыхательный аппарат и принимается собирать оставшуюся приманку.
Сделав пару глубоких вдохов, отдаю баллон и киваю на прикрытую дверку: «Готов?»
«Готов».
«Держись рядом. Пошли…»
Мне наплевать на то, что сейчас происходит на зрительских «трибунах» вокруг «арены». Все эти самодовольные сволочи ждут от нас жестокости, бойни и крови. Не дождутся. У нас разные цели по жизни: римляне желают развлечься, а гладиаторы хотят выжить.
Вооружившись
Пора. У нас есть около минуты, чтобы смыться из клетки и доплыть до финиша. Много это или мало? Одному мне было бы легче — я и плаваю быстрее, и без воздуха могу обойтись дольше. В паре с Паниным придется сложнее, тем более что баллон почти пуст…
За сотню подводных операций, в которых довелось принять участие, я неплохо изучил повадки и характер белых акул. В сущности, они являются обычными живыми существами, недолюбливающими неожиданности и сюрпризы. Они ощущают себя хозяевами океанских глубин, практически не имеют врагов и никого не боятся. Однако абсолютная уверенность безотказно действует лишь в спокойной и привычной для них обстановке. Если же взрослую белую акулу чем-то напугать, инстинкт охотника и убийцы моментально уступает место инстинкту самосохранения, граничащему с животным страхом. По крайней мере, на несколько десятков секунд. Их-то — эти несколько секунд — мы и должны использовать с выгодой для себя.
Выхожу первым, помогаю выбраться наружу молодому напарнику и устремляюсь к обозначенной организаторами «Регаты» финишной части кольцевого настила.
До нее двадцать пять метров, а одна из акул, заметив нас вне клетки, уже проявляет любопытство. Самое время ее припугнуть.
Иду навстречу и резко взмахиваю вооруженной рукой. Лезвие ножа задевает оскаленное рыло, нанося небольшую рану. Этого достаточно — извернувшись, акула меняет направление движения и отходит подальше.
Подействовало.
Вновь поворачиваю к финишу. Изредка оглядываюсь, контролируя поведение акул и дистанцию до Панина. Пока все нормально: парень не отстает, а хищницы образовали клубок, разрывая на части последний кусок презентованной нами пищи.
До финиша метров восемнадцать. Акулы покончили с трапезой и в замешательстве мечутся возле клетки. Предложенного нами мяса мало — аппетит у прожорливых тварей разыгрался.
«Быстрее! — подгоняю Панина. — Сейчас они закрутят смертельную карусель!..»
Если вам «посчастливилось» встретиться со стаей акул, то поначалу они покажутся медлительными, ленивыми и довольно мирными созданиями. Но стоит потенциальной жертве расслабиться или отвлечься, как последует молниеносная атака, и вам вряд ли удастся спастись. Приличные размеры, огромная масса, невероятная проворность, мощные челюсти с тремя сотнями острых, зазубренных зубов, которыми они легко раскраивают панцири морских черепах. Это самые настоящие машины для убийства, достигшие за миллионы лет эволюции полного совершенства. Их желудки переваривают все, кроме металлов и пластиков. Им без разницы, чем питаться: останками умерших от старости китов или молодыми мужчинами, вроде нас с Паниным.
В последний раз я имел «удовольствие» столкнуться с крупными хищницами года три-четыре назад в Тихом океане. Если не изменяет память, произошло это в сотне миль к северо-западу от Северных Марианских островов, у вершины одного из подводных вулканов. Мы с Мишей Жуком работали на небольшой глубине в легких раздельных костюмах и оказались в роли потенциального обеда для стаи больших белых акул. Тогда нам крепко досталось. Если бы не пара надежных двухсредных автоматов — все закончилось бы печально. А так… обошлось сущей мелочью: у Мишки на левом бедре остался безобразный шрам на месте вырванного клока плоти; а на моей спине до сих пор «красуется» несколько параллельных полос, словно кто-то в пылу погони пытался остановить меня остро отточенными граблями. Именно этими шрамами и заинтересовался доктор Акихиро при первом осмотре пулевого ранения на спине.
До спасительного кольцевого настила с уходящей вниз стальной сеткой не более двенадцати метров. Вроде плевая дистанция, а с другой стороны… Акулы наворачивают вокруг нас эллипсы, с каждым разом подходя все ближе и ближе, и оставшийся отрезок пути вовсе не представляется безопасным, потому как за время его прохождения можно несколько раз распрощаться с жизнью.
До финиша метров восемь. Похоже, голодные твари не хуже нас понимают спасительную роль качающегося на волнах деревянного настила. Если мы успеем до него добраться — плакала роскошная добавка к их обеду. И чем ближе мы подходим к поверхности, тем плотнее становится кольцо, в которое нас зажимают акулы. Самые наглые из них барражируют на дистанции вытянутой руки. Нутром чувствую: сейчас начнется резня…
Панин обнажил нож и вопросительно глядит на меня. Понимаю его нетерпение пустить в дело наше убогое оружие, но не тороплюсь отдать приказ. Почему? Все довольно просто.
Во-первых, болевой порог у белых акул очень высок — простым гарпуном или ножом их замучаешься калечить. А убить почти невозможно.
Во-вторых, они слишком живучи. Бывали случаи, когда рыбаки распарывали пойманной акуле брюхо, вырезали внутренности для наживки, саму же выбрасывали за борт. А спустя несколько минут эта особь попадалась снова, заглотив собственные кишки.
В-третьих, стоит им почуять свежую кровь, как из осторожных разведчиц они превращаются в свирепых убийц. Так что оружие следует пускать в ход в последний момент.
До финиша четыре метра. Одна из крупных акул бросается в атаку: широко раскрыв пасть и задрав вверх рыло, она идет прямо на меня.
Два ножа вонзаются в ее тело одновременно. Лезвие моего ранит акулье рыло — весьма болезненную и не защищенную плактоидной чешуей область ее тела. Лезвие Панина входит точно в границу между белым брюхом и сероватым боком.
Огромная чушка торпедообразной формы изворачивается, резко уходит в сторону и включает истерику: бьет хвостом, крутится, стремительно уходит на глубину…
Кажется, отбились.
Вытягиваю руку, чтобы нащупать край настила. И вдруг замечаю в опасной близости вторую тварь, нацелившую раскрытую пасть на приотставшего напарника. Дернув его за ворот неопренового костюма, с ходу бью ножом в светлое акулье брюхо — между передним плавником и жаберными щелями.
Удар не получается: лезвие вонзается в тело под углом и не наносит существенного ущерба. Более того, нож застревает, и я не успеваю его выдернуть. Акула изворачивается, лишая меня единственного оружия, и нападает на Панина.