День мертвых псов
Шрифт:
Холодные, безразличные ко всему глаза, остановились на противнике, чье имя забыто. Алиса, выронив сигарету, подобрала зажигалку и закурила, не обращая внимания, что руки в крови.
Псы сверлили, буравили и свирепели от этих прямых вызывающих взглядов, по гладкому полу зацокали каблучки убегающей девушки, которая очень хотела жить.
Злобный рык, зубы остроты битого стекла и вот они сцепились, швыряя собрата в кривизну лживых зеркал. Может долго, но это относительно. Псы прерывались, выжидая, кто дрогнет первым, хотя подобный исход не про них. Шкуры, шерсть, ошметья и клочья, псовая кровь заливала пол. Напуганные люди, завороженные этим действом, позабывшие напрочь номера аварийных служб.
Алиса докурила пятую сигарету, и ей осталось выкурить ещё две, а после эти машины убийства замрут, не зная жалости и пресытившись совершённым. Кровь вытечет и загустеет, никому не понять столь безумной красоты ужаса. Наркоман Степан не успел раздать свои долги и совершить закономерные новые. Два мертвых пса и наркоман, загустевшая кровь на полу.
Вася Тараканов, мерзавец, подонок и сукин сын, хотя отбросим все эти регалии, и расскажем одну интересную историю, которая произошла буквально этой душной июльской ночью, с одним пьяным, неизвестным мужиком на парковой скамейке. Васян наливал, и умело слушал, как этот дядя на далеких берегах черной Лимпопо сокращал безжалостно кровожадное людоедское население, во имя ипотек и долгов.
– Так что паренек, нечего ехать в жаркую Африку, наша отчизна бармалеями тоже полна. Вот тебе загадка про Ивана, Али Бабу и Бабуина, кто кого обманет и съест? Плевое дело на девятнадцать патронов и семерых бойцов. Романтика жизни засада, стрельба и награда, живописные координаты пруд и кусты. Дядя тяжело поднялся, осушил свой стакан и растворился в темной аллее парка, словно и не было его никогда.
Таракан напряжённо думал, подобные люди сродни крысам, их мышление постоянно работает в рамках кодекса крыс. Прогоняя в уме реально досягаемые нули суммы фигурировавшей не в пустом разговоре пьяного дяди, он уразумел одно. Есть вероятность хорошо срубить деньжат, одним, жирным куском, а Таракан всё-таки был из рисковой породы. Локация была с детства известна каждому местному босяку, братский ставок и прилегающий пустырь. Оставалось самое малое, найти пару тройку отмороженных анархистов без головы и стволы.
– Существующий порядок разрушают претенденты, чьи интересы корыстны и понятны. Оцени, я работаю, я реально тяну дела, созидая вполне видимое, осязаемое строение, это наш дом, говорю я.
– Дом, в котором, каждый будет при деле, никого не обидят, не обделят. Каждый отдельно взятый и все вместе ощутят именно ту силу власти и порядка, от которой вздрогнут наши недоброжелатели и завистники, ибо к тому времени врагов не останется!
– И вот мне оскорбительно ставят ультиматум, ты должен Ваня, говорят через третьи лица. Где уважение, спрашиваю я? Неужели ноша моя, мой статус или дело мое, столь малы и ничтожны, словно пес я безродный, которого можно запросто пнуть.
– Ты должен Иван – верзила посмотрел, на Али Бабу, словно тот знал все ответы.
– Это что? Здоровая конкуренция? Или кто-то начинает играть со мной? – но Али Баба был, не пробиваем, как тот буддист в вечной нирване, правда на днях он созвонился с одним бородатым полевым командиром, и к городу миллиона башен приближался микроавтобус с очень злыми боевиками, у которых были вполне конкретные заказанные цели.
Дымный разговор, странная форма человеческого общения, в нём есть знаковость и отчасти для непосвящённых он глуповат, но это пока ты в дыму. Такое не придет в голову от забот повседневности, дымная беседа, раскрывает человека с другой стороны. Мы не стесняемся своей природной идиотии и глупости, мы подчеркнуто восхваляем лень, словно все это дары свыше. Смех, время, легкий пух мыслей везде.
– Гомер дружище, имею я вопрос к тебе. Хотел бы ты звездою быть? Платон затянулся, после закашлялся.
– Глубокая вещь, эва, как глотку дерет.
– Позволь же друг и мне вопрос задать тебе. Звезда, подразумевается как тело в небе, иль кумир людской толпы или молвы? Приняв сигарету и затянувшись, переспросил Гомер.
– Друг мой, как верно ты, замечу я, сформулировал вопрос. Платон усмехнулся, почесывая лоб.
– К чему спросил?
– Неважно, ленивый интерес. Забудь. Платон снова затянулся и все повторилось.
– Хотя Гомер дружище, если не трудно, изволь ответить на вопрос. Волнует разум мой эта человеческая ипостась, ради которой люди жертвуют многим. Быть звездой, быть на слуху, быть духом времени.
Гомер какое-то время молчал, пребывая в задумчивости или перебирая что-то в уме.
– В боги я не мечу, а так, по жизни этой. Мой внутренний мир широк, богат, красив и он дарует мне свободу, от земных страстей, забот, желаний. Я не от мира, хоть и обожаю эту жизнь, плевать на слепоту поступков, слов и действий. Дружище, Гомеру дела нет до успеха среди людей. Самореализация через самовыражение? В чужих глазах, я знаю точно, только пустота, слепая слава, забвение и смерть. Нет, мне не хочется звездою быть.
Гомер принял папиросу, усмехнулся.
– Короток век человека, да и во времени мы некая пыль, хаотично парящая, среди секунд скоротечных.
– Ныне, быть может, каждый об этом мечтает. Человек разнещастный, превращается в нахального идиота, который день ото дня и даже бессонными ночами, лезет в эту гору. Олимп, пантеон очеловеченных стихий превращенных в богов, а может звезд.
– Кипит вулкан страстей в нем все: почет, богатства, власть. В итоге выжжена земля и нутро твое лишь пепел. Злое колдовство, жизнь земную переплавить в миф.
– Ты не станешь отрицать, что сокровенные мечты порою просто вздор и глупость.
– Согласишься ты со мною, что на пути к заветной цели, мы обращаемся в уродов. Мечтатель обязательно умрет, мир денег, славы, голоден всегда, завистлив ежедневно и безумен навека.
– Звёзды скучны, харизма, великий дар богов, для меня неотличима от бахвальства. Амбиции эгоистичного таланта разум не остановит, а будет гнаться, день ото дня, но не стреножить.
– Ответь же на вопрос простой. Творец ли ты или удачливый делец с лотка торгующий поделками таланта?
Платон расхохотался.
– Дружище, я меньшего и не ожидал. Подумать только, эти люди до коих невероятно далеко, тебе не безразличны. Сенсация, Гомер читает желтые листки и определенно смотрит ток шоу.
Гомер отмахнулся.
– Кумиры, идолы я отрицаю, власть химер подобных, их аппетиты требуют приношений, жертв и почитания. Я же своей дорогой иду, от ларька к фонарному столбу и далее в тишину аллеи.
– Браво Гомер, я снимаю шляпу, вы подлинно аристократ по духу. Как же это здорово звучит, познать себя и ничего сверх меры. Дружище, вы убедительный маргинал, с которым я не прочь раскурить всю без остатка древность бытия и пусть сияют в небе звезды!