День рождения Лукана
Шрифт:
Все наше войско тогда в полном составе подверглось позору и прошло под ярмом ради простого сохранения жизни.
– Не только ради сохранения жизни! – с жаром воскликнула Полла. – Ради сохранения Рима! Они претерпели позор, но, если бы они так не сделали и гордо умерли, чего многие из них желали, Город остался бы без защиты и был бы стерт с лица земли. А так это кратковременное унижение стало залогом будущих побед и будущей славы.
– Ну тебе только свазории [114] писать! – Лукан пораженно покачал головой. – Точно ты внучка своего
Слова про лупанарий не были мрачной шуткой. Начало использованию женщин и девушек лучших семейств в качестве проституток уже было положено в тех харчевнях, которые выстраивались по берегам Тибра во время Нероновых пиров на корабле. Но тогда это были лишь первые робкие пробы подобных увеселений. Теперь же, вскоре после своей свадьбы, Нерон устроил пир на воде, распорядителем которого назначил Тигеллина, и тот, как всегда, взялся за выполнение приказа с песьим рвением. Праздник проходил в Юлиевых садах, на пруду для навмахий. В первый день давалось обычное представление с морским боем, а на второй прямо на пруду был установлен обширный круглый помост, на котором, среди пурпурных ковров и подушек, на ложах, украшенных смарагдами, пировал Нерон с немногими приближенными. Чаши и кубки были выточены из топаза; сам же Нерон пил из драгоценного мурринового [115] кубка, переливавшегося всеми цветами радуги и как будто светившегося изнутри (говорили, что за этот кубок он заплатил миллион сестерциев). Посреди помоста был устроен фонтан из вина, так как помост покоился на огромных деревянных бочках с вином; яства подвозились на небольших лодках.
114
Свазории – один из видов школьных упражнений, речи, представляющие собое увещание к человеку, стоящему перед выбором.
115
Мурриновые сосуды – высоко ценившиеся в Риме сосуды из флюорита.
Для народа по берегам пруда были поставлены не только харчевни, но и палатки, по назначению ничем не отличавшиеся от публичных домов. Невиданно было то, что вместо обычных проституток там предлагались женщины высшего сословия, и они не имели права отказывать никому, кто бы их ни домогался. И были случаи, когда раб овладевал госпожой в присутствии своего господина, ее мужа, или гладиатор получал девушку сенаторского сословия и развлекался с ней на глазах у ее отца. Может быть, ужаснее всего было то, что большинство женщин участвовали в этих развлечениях по собственному желанию, нашлись и отцы, по доброй воле отдавшие на поругание дочерей. Полла же больше всего на свете боялась, что ей будет прислано личное приглашение принять участие в этом непотребстве, но, к счастью, его не последовало.
В начале нового года – это был год консульства Меммия Регула и Вергиния Руфа [116] – Поппея родила Нерону дочь. Радости принцепса не было границ, не было предела и выражению лести со стороны подданных. И новорожденная, и мать – обе сразу получили титул августы. Рожать Поппея уехала в Анций, где родился и сам Нерон и где теперь находилась его роскошнейшая вилла. Туда для поздравлений отправилось большое сенатское посольство. Было решено поместить в храме Юпитера Капитолийского золотые изваяния Фортун матери и дочери, отдельно воздвигнуть храм Плодовитости, а также устроить игры в Анции, в Бовиллах и в самом Риме. Новые Римские игры, названные Великими, предполагалось повторять каждые пять лет. На них Нерон впервые решился публично выступить в колесничных ристаниях, на них же, как всегда, ожидалось участие людей знатных и родовитых.
116
63 г. по Р.Х.
Уклониться от этого зрелища было нельзя, поэтому Полла вынуждена была вместе с мужем отправиться в цирк. Стоял конец января, и мысль о том, что им придется целый день провести на холоде, мало ее радовала. Пришлось надеть на себя в несколько слоев теплые шерстяные одежды. Полла также приказала слугам взять немного несмешанного вина, чтобы иметь, чем согреться, если они замерзнут. Было пасмурно и холодно, из туч до земли долетали редкие снежинки.
Тысячные толпы народу запрудили все площади и переулки рядом с Палатином и большим цирком. Сам цирк был окружен длинной аркадой, под сводами которой размещалось множество лавок. Тут продавалась разная снедь, украшения, амулеты, талисманы, дорогие ткани с Востока, тут же крутились разные гадалки в пестрых нарядах, предсказатели, астрологи, попрошайки и неизменные воришки.
Благородные семейства с трудом прокладывали путь в толпе, несмотря на все усилия их слуг, пытавшихся прорубить для них ходы в этой людской толще. Хоть опыт Поллы в посещении подобных зрелищ был и невелик, ей показалось, что по сравнению с недавними временами уважения к высшим сословиям стало меньше: раньше перед ними расступались охотнее. Что, впрочем, было неудивительно, если вспомнить о публичных домах со знатными проститутками. Отребью общества нравилось, что гордая знать низведена до их собственного уровня, они чувствовали себя с ними на равных. Но и уступать дорогу более не считали нужным.
Вытянутое эллипсовидное углубление Большого цирка, вмещавшее тысяч пятьдесят зрителей, было заполнено народом до отказа. Наученные горьким опытом зрители уже знали, что выйти на улицу до окончания представления не удастся: с его началом входные двери закрывались наглухо. Это касалось не только цирка, так было на всех представлениях с участием цезаря. Рассказывали о случаях, когда женщины рожали прямо во время его выступлений, или когда изнемогшие зрители притворялись умершими, чтобы их вытащили хотя бы через «ворота мертвецов».
Полла никак не желала расставаться с мужем и, хотя правила предписывали им сидеть отдельно, осталась при нем. Когда распорядитель попытался отослать ее на места для женщин, Лукан сунул ему новенький аурей [117] , и вопрос был решен так, как хотелось Полле.
Нерон явился зрителям под бодрые звуки флейт. Он был одет в одежду циркового возницы поддерживаемой им факции [118] зеленых, обильно расшитую золотом и смарагдами. Толпа приветствовала его стоя общим громоподобным криком: «Слава цезарю!» После этого трубы и гидравлические органы мощным ревом возвестили о начале представления.
117
Aureus – золотая монета.
118
Факция – цирковая партия.
После обычного торжественного шествия, помпы, была представлена диковина: слон-канатоходец. Неменьшей диковиной было и то, что в роли его погонщика выступал римский всадник из довольно известной и состоятельной семьи. Канат, не уступавший корабельному, был натянут поперек арены, через так называемый «хребет», между украшавших его египетских обелисков. Под надрывный вой труб на арену было выпущено гигантское серо-коричневое животное, похожее на живую гору на столбообразных ногах. Полла раньше никогда не видела слонов и смотрела на него с изумлением и опаской.
Пройдя по арене круг и остановившись на середине, слон поднял хобот и затрубил сам, влившись в общий трубный хор. Полла с испугом подумала, что будет, если вдруг это чудовище вздумает бежать и рванет через ряды. Однако в следующее мгновенье ее поразила разумность огромной твари. Слон остановился, повернулся и, осторожно миновав ступени возвышения, державшего канат, мелкими, медленными шажками пошел по натянутой верви. Погонщик в пестрой одежде восточного кудесника сидел у него на шее и управлял им при помощи длинного стрекала. Пока слон медленно продвигался по канату, трубы смолкли, а десятки тысяч зрителей замерли в изумлении и восторге; когда он, преодолев препятствие, ступил на твердую землю, трубы взревели вновь и им ответил гром рукоплесканий.