День рождения

Марголина Ольга

30.03. Ташкент. Серо. Мрачно. Деревья голые. Люди одеты тепло. Поселок Чарвак. Днем солнце. Гуляем. Еда – восторг. Поселились в двухэтажной гостинице в номере на втором этаже. Из окна вид на горы со снежниками, под окном растут деревья. Почки на них не набухли. Вечером пошли в кино, смотрели «Комиссар полиции обвиняет» – жуть! 1000 убийств.

31.03. В восемь утра едем представляться в группу КИА (контрольно-измерительная аппаратура) и сразу на катере проводить промеры глубины водохранилища. Целый день на воде (температура +3,5), на воздухе +1 7. Солнце. Горы. Чайки. Первая беседа с начальником гидроцеха – блеск! На воде рождаю стих:

Солнце. Южный ветер. Рейка. Теодолит.Над водохранилищем белая чайка парит.Кабель катером тянем вдоль уреза туда,Где

в оголовок туннеля слабо плещет вода.Разве это море? Разве это волна?Будет ли паводок вскоре?Снега в горах ни хрена.Чем же вращать турбины?Хлопок чем полить?……………………………Нет, не зря здесь сидим мы.Чарвакскому морю быть!

1.04. Оказывается сегодня перекрытие реки в Ходжикенте. А мы и не знали. Разговор с главным инженером Чарвакгэсстроя откладывается на завтра. В одиннадцать утра вместе с работниками управления едем на народный праздник. Об этом лучше всего сказать стихами:

Первого апреля – серьезное событие,Хочешь – верь, хочешь – нет:В Ходжикенте – перекрытие.С утра к Чирчику спешит весь свет.Машины, автобусы и самосвалыНа смотровую людей привезли.Строители, гости, старый и малыйЛюбуются чудом, стоя в пыли.Нарпит республики представлен славно:Плов, мантышницы, люля, шашлык…Еда для узбеков – дело главное,Без шашлыка узбек не привык.Зурнач дудит под самой трибуной,Ему помогает бубен «там-там».Под звук зурны грохот валунныйСлышится погремушкой нам.Перекрытие начали ровно в двенадцать:Машины с начальством из ЦК,Ракеты в небо пошли взвиваться,Скальную массу схватила река.Проран сокращается медленно, робко,КРАЗ со скалой, с гравием КРАЗ.Дальше бульдозер с большой сноровкойРовняет землю уж битый час.Ветер с ног валит в десять баллов,Чирчик не торопится уступать.«Нет, не просто, – ворчит бывалыйГидростроитель, – перекрывать!»

Вечером в честь перекрытия был банкет, а мы напротив ресторана в своем номере раздавили бутылку портвейна.

2.04. В местной газете тоже было стихотворение о перекрытии:

Перекрытие! Перекрытие!Это слово у всех на устах.Знаменательное событие —Как память о славных трудах.Днем и ночью в любую погодуШла работа, гудел котлован,Нижний бьеф вынимал породу,Клал бетон и сужал проран.И в любую минуту дня, ночиНаш лучший старший прораб —Был на месте среди рабочихВездесущий, недремлющий штаб.Поработали все на славу,В поединке с рекой победимИ над старым руслом по правуЗнамя красное водрузим!По партии нашей веленьюВся жизнь расцветет окрест.Мы выполним твои решенья,XXV партийный съезд!

Погода сорвала все планы. Льет дождь. Вместо обходной фильтрации обсуждали план работ и наши нужды. А после обеда состоялось знакомство с Арутюняном А. В. – главным инженером управления. Он обещал помочь с цементационной потерной. Улыбался.

3.04. Перед сном молились о солнце. Мало. Проснулись – снег. Целый день снег. Планы рухнули: «базар – йок. Чинар – йок. Из-за снега выйти не мог».

Сидим в номере, а ведь суббота – день отдыха. После слов р/с «Маяк»: «в Ленинграде снег, переходящий в дождь…», родился стих:

В Ленинграде снег переходит в дождь,В Чарваке снег не проходит.Он идет день. Он идет ночь.Он глухую тоску наводит.Он срывает аулам большой базар.Нет машин в субботу на площади.Мы не можем узбекский купить товар.Снег апрельский! ПО-ЩА-ДИ!Очень хочется плюнуть тому в глаза,Кто сказал: «Тепло там в апреле».Ах, зачем я поверил в цветущий сад?Ах, зачем в весну я поверил?За окном стеной мокрый снег валит.Горы он закрыл начисто.На плотине нам мерить предстоит…Какое тут, к черту, качество?!

4.04. Целый день непогода. Снег валит. «Ресторан – йок, горячая вода – йок, я голодный, холодный – весь занемог». Мы сидим в номере, читаем, вяжем. Не пьем, едим всухомятку «плюшка здобный». Я смотрю на свою коллегу Галку, Галину Федоровну, – красивую, седую в футболке и черных колготках с быстро мелькающими в руках спицами – и сочиняю стих:

Ты мне нравишься в черных колготках,Ты мне нравишься в черной футболке.Не похожа ты на кокотку,А скорее – на комсомолку,Молодую, с седою гривой,Что сидела без света и газа,Без еды бывала счастливой,На работе горела в экстазе,В снег и стужу, как мы, зубамиЛязгала, но не сдавалась,Не рыдала, не рвалась к маме,А сквозь слезы с трудом улыбалась.Да, Галина, в этой футболкеДля меня ты всегда КОМСОМОЛКА!

А потом пишу письмо подруге в Ленинград:

Чтоб ты не думала, подруга,Что я живу в земном раю,И веселюсь в часы досуга,И от веселия пою,Знай, здесь тоска, какой не снилосьТебе на Шверника узнать,Нет света, радио прикрылось,Воды горячей не достать,Вторые сутки снег стеноюВалит – не видно ни хрена.Вот так апрельскою пороюЯ гибнуть в Азии должна.

Но мы все-таки в этих условиях по очереди читали серьезную книгу о теплопередаче, после чтения попытались сформулировать суть прочитанного. Получились очень умные строки:

Когда мы ехали в Чарвак, то про тепло задачаРешалась вот примерно так, так, а не как иначе.Вы стержень и пластина (с симметрией, увы),В тепловое поле попадете вы.А теплопередачи к этим двум фигурам,То есть «лямбды», будет чересчур им.Зная вашу способность загорать, не советуем на солнце спать,Сиди в тени и кабель тяни.В реальной обстановке Чарвака граничные условия пока:Тепловой поток уменьшился до нуля, под снегом лежит здесь земля,А мы лежим (и стержень, и пластина) и греемся дыханием единым.Без внутреннего источника тепла обе фигуры замерзли до бела,Де Q по де Т стремится к нулю, лежу – курю.Тепло – йок, свет – йок. Неизвестно, на какой срок.В таком тепловом поле будем мы жить доколе???

5.04. Мороз и солнце – день чудесный. Мороз днем перешел в тепло. Мы на замерах обходной фильтрации «разнагешились» и выставили морды солнцу. С нами ходит наблюдатель Деля, женщина, которой месяц назад в местной больнице загубили мужа. Лечили его глюкозой от инфаркта, а у него был диабет. Мы ее отвлекаем как можем. После дня ходьбы рухнули в десять и отключились.

6.04. Продолжаем обходную, но уже на машине, так как пьезометры торчат по высоким склонам. Машину ведет узбек Рашид, молодой неженатый парень, который, когда нас не везет, то спит, и так с восьми утра до четырех вечера. А еще ночью. Он из кишлака, про который сам собой слагается стих: