День живых
Шрифт:
– Это очень сложно, зайчонок. Нам дан такой прекрасный шанс видеть папу хотя бы раз в год. Давай будем радоваться этому, а не горевать о том, что могло бы быть иначе. Это ведь предел мечтаний.
– А я мечтаю о другом. – Капризно заявил Джесси, укутываясь в одеяло, как в кокон, который бы защитил его от всех горестей. – Хочу, чтобы папа остался с нами навсегда!
Кэтрин не нашла, что сказать. Часы показывали 00:00 – пора и ей отправляться спать. Она только хотела утешить сына, как заметила, что тот уже заснул и размеренно посапывал в унисон с Бэем. Вот бы Джесси всегда был так спокоен, как в эту минуту.
– Спи, дорогой. Спокойных тебе
С волнующимся сердцем она прошла к себе в спальню и забралась под одеяло. Усталость дня и волнения по поводу завтра давили на веки непосильной тяжестью. Последнее, что увидела Кэтрин перед тем, как заснуть, – фотография в рамке, стоящая на комоде. Потянувшись, чтобы выключить лампу, женщина задержала взгляд на двух влюблённых на снимке. Они лучились счастьем и не могли оторвать глаз друг от друга.
Завтра придётся играть эту парочку вживую, и Кэтрин уже переживала, получится ли у неё. С этой мыслью Кэти потушила ночник и забылась сном.
Глава 3
Заснеженные деревья мелькали ускоренной картинкой, пока фура мчалась по расчищенному шоссе номер 27, ведущему в Вобюрн. Вот так всегда. Маршрут расписан по минутам, времени не хватает на то, чтобы сделать глоток настоящего кофе, не говоря уж о том, чтобы спокойно полюбоваться ландшафтами. Приходилось довольствоваться кофе из поцарапанного термоса и на ходу рассматривать зимние пейзажи во время десятиминутных остановок.
По радио звучал Боб Дилан со своей легендарной «Достучаться до небес», рядом с довольным видом устроился Бэй. Вот кому вдоволь удаётся насладиться природой и поездкой. К рассвету начался снегопад, хлопьями засыпающий лобовое стекло – на радость любителям снега и на горе водителям.
Мэтт взглянул на часы – 4:55 утра. Идёт строго по графику, но снег может сбить все планы. Скорей бы доставить груз в Шербрук и назад, в объятия тёплого дома. С небольшой фотографии на приборной панели на Мэтта смотрели три пары глаз – семья, ждущая домой. В преддверии рождественских праздников расставаться с ними было особенно тяжело. Ну ничего, в этом году он успевает к Рождеству, а в Шербруке ещё успеет забежать в «Carrefour de l'Estrie» за подарками.
От мыслей о доме Мэтт улыбнулся, почувствовав себя влюблённым дураком. В следующем году будет десять лет, как они с Кэти женаты, а он ни на секунду не жалел о прожитых днях. Бывало всякое, но только к ней он хотел возвращаться из поездки снова и снова. Как бы далеко и надолго не уезжал. Пока другие дальнобойщики коротали свободное время в барах в компании J.P. Wiser's, одного из вкуснейших канадских виски, и какой-нибудь Шелли из местных, Мэтт отзванивался домой, только бы услышать родной голос. Потом выводил Бэя на прогулку, чтобы тот вдоволь набегался перед очередным заездом, и в кровать отсыпаться. Его главным правилом было садиться за руль в полной бдительности и ни в коем случае не после весёлой ночки в баре.
– Послезавтра будем дома. – Сказал Мэтт вслух, то ли сам себе, то ли Бэю, и порадовался своим мыслям, выезжая на перекрёсток.
Мощный удар буквально сшиб фуру Мэтта. Всё закружилось в стремительном, дьявольском вальсе. Деревья замелькали ещё быстрее, вызывая тошноту. Сердце Мэтта выпрыгивало из груди, пока он хватался за приборную панель в надежде не удариться головой. Скрип тормозов, запах жжённой резины и визг Бэя были последним, что услышал Мэтт,
Кэтрин вскочила, как от удара. Холодок тут же сковал каждый дюйм влажного от пота тела, душа металась по грудной клетке, как сумасшедшая. Взгляд на часы – 5:00. Снова этот сон. Третий год подряд он снился Кэтрин прямо перед возвращением Мэтта. Грохот ломающегося металла раздавался во тьме, будто она сама сидела в кабине. Треск раскалывающихся костей, будто это её рёбра протыкали плоть. Безмерный страх, будто это она уже никогда не увидит свет солнца.
Мэтт Шеридан умер пять лет назад. Разбился в одном из рейсов, пока гнал фуру в Шербрук – городок неподалёку от границы штата Мэн. Такой же рейсовик, как и он сам, заснул за рулём, выезжая на перекрёсток. Столкновение было неизбежно. На скорости 62 мили в час забитый трёхтонновик «фрейтлайнер» влетел в левое крыло кабины, закрутив гружёный под завязку «мак» Мэтта, перевернулся и проискрил ещё триста футов по заледенелому асфальту.
Водитель Клиффорд Данбар погиб на месте от множественных ран. Даже ремень безопасности оказывается бесполезным, когда сталкиваются два титана дорог с полным багажом тяжёлого груза. Клифф ударился головой о приборную панель, заработав обширную гематому, но убило его не это. Врачи так и не пришли к выводу, какая из ран оказалась смертельной: разорванная селезёнка, повреждённая печень или сложенная грудная клетка. Клифф Данбар так и не доставил груз по назначению, так и не вернулся домой к семье и так и не узнал, что повлёк за собой ещё одну смерть.
Пока «фрейтлайнер» Данбара скользил по дороге, грузовик Мэтта описал дугу и встретился лицом к лицу с пихтой, растущей у самой дороги. Кабина оказалась всмятку, когда спасатели нашли «мак» в кювете. Два сокрушительных удара сплющили салон, как пластиковую бутылку. Мэтта зажало со всех сторон. Ловушка замкнулась, и в ней было не продохнуть, не позвать на помощь.
На удивление медиков Мэтт не просто оказался жив, но и пребывал в сознании, чувствуя каждую повреждённую клеточку тела, а ещё раздирающий страх. Глаза мужчины метались, словно в поисках хоть чего-то, что может помочь. На самом деле Мэтт рьяно высматривал напарника – шестимесячную дворнягу, которая, в отличие от него, не была пристёгнута. Надежда оставалась на то, что Бэй умудрился избежать сильных повреждений, ведь удар пришёлся на сторону водителя.
О чудовищной аварии сообщили лишь в начале шестого, когда одинокая «мазда» въехала на перекрёсток. Солнце пока и не думало вставать из-за лесного массива, а под холодным светом фонарей картинка выглядела гораздо страшнее.
Джим Тодески, рамщик с лесопилки неподалёку, как раз ехал на смену. Он не горел желанием возвращаться к работе после выходных, особенно сегодня, когда начальник попросил приехать пораньше. Сначала на глаза попалось странное, огромное пятно где-то вдали, будто кто-то намеренно перегородил дорогу. Чуть приблизившись к месту аварии, Джим понял, что случилось что-то ужасное. Об этом просто кричали обломки и разбитое стекло, валяющиеся на перекрёстке, длинный след протектора на асфальте и волнующий запах смерти. Только потом Джим увидел пострадавших: одна фура валялась перевёрнутой в четырёхстах футах впереди, вторая пыхтела на обочине, плотно прижавшись к стволу могучего дерева. Кругом стояла зловещая тишина – из разбитых машин не раздавалось ни звука.