Деньги Денежки
Шрифт:
К концу месяца у Ивана Алексеевича имелась на руках странная, но несомненно бесценная карта местности того района, где он проживал. Каждое, хоть чуточку укромное место было помечено на ней крестиком с указанием веса и глубины. Но и это Ивану не помогало. Эго терзали страхи богатство потерять, а теперь еще начали мучить ночные кошмары, во время непродолжительных его уходов в сон. То снилось ему, что кошелек украден ворами, то виделось что все вытащенные из него деньги вдруг неведомым образом испаряются, оставляя вместо себя мерзких и жирных белых опарышей. А однажды приснилось, что сосед Семен узнав тайну кошелька, написал об этом в газету «Труд» и на квартиру Живожука, заявилась проверочная комиссия во главе с участковым милиционером и собакой породы такса, которая гавкала человеческим голосом:
— Где хранишь миллиарды, жучара?!!..
А участковый ей подсказывал:
— Карта у него. А ну-ка фас! Ищи! — и такса кидалась на Ивана и кусала больно за пальцы, а другие члены комиссии, среди которых мелькал и завистливый сосед, украдкой таскали из шкафов и полок денежные пачки.
Просыпаясь Иван Алексеевич вскакивал и проверял целы ли деньги. И убедившись что целы, продолжал вынимать все новые и новые из нескончаемого кожаного жерла. При этом он, имея взгляд совершенно сумасшедший, напевал себе под нос:
— Деньги-денежки, деньги-денежки… ой да денги-денежки, денежки мои!..
Бережно гладил купюры, словно те были ласковыми зверьками, а некоторые даже целовал, хищно озираясь по сторонам.
В один из дней, грязный, заросший сиреневой щетиной Живожук, услышал звонок в дверь. Он подскочил как ошпаренный и тихо прокрался к глазку. На пороге стоял сосед Семен, переминаясь с ноги на ногу, словно дожидаясь очереди у биокабинки на оживленном проспекте.
— Чего? — спросил не открывая Живожук, и сам не узнал свой голос.
— Слышь сосед, — прижавшись к щели, взмолился Семен Федорович, — выручи а? Дай тыщу до получки!..
Живожук от такой просьбы, словно в прорубь нырнул. Ему стало холодно и жутко.
— Что ты! Что ты! — испугался он так, будто его просили прыгнуть с крыши, — Нету у меня! Ни копейки нету!
— Да я верну, — не отставал сосед и щурился слепо в глазок.
— Откуда, ты что? Где же взять? Нету денег, богом клянусь! — задрожал Живожук, не зная куда деться.
— Не видать тебя давно, — вещал назойливый сосед, — и окна все в краске. Что ты там затеял-то?
— «Вот собака!» — думал Иван Алексеевич, а сам отвечал, — Ремонт у меня. Ремонт! А денег нету!
— Может выпьем по-соседски? — предлагал липучий Семен, — Коньячку?
— Не пью я. И денег нет!
Сосед, постояв еще с минуту у двери, ушел, а Живожука, словно током пробило озарение. Он понял, что поможет ему сохранить все!
— Звонок! Телефонный номер! Вот в чем дело! — выудив из брюк бумажник, он извлек трамвайный талончик с номером и посмотрел внимательно. Семизначный номер, без кода города был на нем.
— Московский! — определил Иван Алексеевич и дрожа принял в руки трубку.
Он, тщательно сверяясь с бумажкой, набрал и услышал вместо гудка, звонок. На кухне надрывался второй спаренный телефон, который звонить сейчас никак не мог. Иван испуганно дал отбой, однако телефонная трель не прекратилась.
— Не подойду! — решил Живожук. Но телефон звонил не умолкая. Он разламывал голову и совсем некуда было деться от этого настырного сигнала. Спустя десять минут мучений, когда звонок точно сверло впился в мозг, и уже начал дробить сознание, обезумевший Иван подлетел к трубке.
— Алле? — спросил он с замершим сердцем.
В трубке слышалась возня. Казалось, будто кто-то на том конце пытается выхватить у противника трубку.
— Алле, говорите! — просипел непомерно обогатившийся и тут услышал, тонкий издевательский голосок:
— Деньги-денежки, деньги-денежки… ой да денги-денежки, денежки мои!.. — пропел гадкий фальцет, и связь оборвалась.
— Это Семен! Падла! — решил вдруг Иван Алексеевич и заметался по кухне спотыкаясь о коробки и пакеты, набитые деньгами.
Он понял, что с соседом надо что-то сделать, иначе тот уничтожит его!
Спустя три дня, вечером, когда над Москвой в синем небе уже обозначились звезды, но сумерки еще не возымели над городом власть, Иван Алексеевич Живожук крался подворотнями, выслеживая одиноко прогуливающегося Семена Федоровича. Сосед шел безмятежный, в приподнятом состоянии духа и вероятно о чем-то мечтал. Грязный, заросший щетиной, с немытыми клоками волос Живожук, воспаленными глазами, как у попавшего в героиновую зависимость несчастного, проследил как Семен, уселся на пустующую скамейку в сквере и закрыв глаза разомлел. Вероятно, он намеревался дремать. Тихо подкравшись сзади, Иван встал над соседом, занес над головой его руку, и что-то темное зловеще мелькнуло в ней…
Семен Федорович очнулся, услышав тихий шлепок. Он распахнул глаза и увидел пухлый предмет, упавший возле ног. Нагнувшись, он поднял его. Это был кошелек. С замиранием сердца, открыв находку, Семен увидел, что тот прямо-таки набит деньгами. Тут позади себя он услышал шорох и обернувшись заметил удаляющийся скрюченный силуэт. Безумный, нечеловечески хохот разливал по скверу убегающий неизвестный.
— Идиот! — крикнул вдогонку Семен и, спрятав бумажник в карман, вскочил с лавочки, поспешив домой…