Денискины рассказы (издание 1968, иллюстрации В.Лосина)
Шрифт:
– Сокол, это ты?
А он:
– Что-что?
Я опять:
– Сокол, это ты или нет? Это Беркут! Как дела?
Он засмеялся, посопел и говорит:
– Очень остроумно! Ну, довольно разыгрывать. Сонечка, это вы?
Я говорю:
– Какая там еще Сонечка, это Беркут! Ты что, обалдел?
А он:
– Кто это? Что за выражения? Хулиганство! Кто это говорит?
Я сказал:
– Это никто не говорит.
И
– Беркутова? Какого Беркутова? Здесь такого нет! Набирайте внимательно!
Я сразу понял, что это Мишка! Это связь! Я выбежал в коридор прямо в чем мать родила, в одних трусиках.
– Это меня, меня! Это я Беркут!
Папа сейчас же отдал мне трубку, и я закричал:
– Это Сокол? Это Беркут! Слушаю вас!
А Мишка:
– Докладывай, чем занимаешься!
Я говорю:
– Я сплю!
А Мишка:
– Я тоже! Я уже почти совсем заснул, да вспомнил одно важное дело! Беркут, слушай! Перед сном надо спеть! Вдвоем! На пару! Чтобы у нас получился космический дуэт!
Я прямо подпрыгнул:
– Молодец, Сокол! Давай любимую космонавтскую! Подпевай!
И я запел изо всех сил. Я хорошо пою, громко! Громче меня никто не может. Я по громкости первый в нашем хоре. И вот когда я запел, сейчас же изо всех дверей стали высыпать соседи, они кричали: «Безобразие… Что случилось… Уже поздно… Распустились… Здесь коммунальная квартира… Я думала, поросенка режут…», но папа им сказал:
– Это небесные близнецы, Сокол и Беркут, поют перед сном!
И тогда все замолчали.
А мы с Мишкой допели до конца:
…На пыльных тропинках далеких планетОстанутся наши следы!Хитрый способ
– Вот, – сказала мама, – полюбуйтесь! На что уходит отпуск? Посуда, посуда, три раза в день посуда! Утром мой чашки, а днем целая гора тарелок. Просто бедствие какое-то!
– Да, – сказал папа, – действительно это ужасно! Как жалко, что ничего не придумано в этом смысле. Что смотрят инженеры? Да, да… Бедные женщины…
Папа глубоко вздохнул и уселся на диван.
Мама увидела, как он удобно устроился, и сказала:
– Нечего тут сидеть и притворно вздыхать! Нечего все валить на инженеров! Я даю вам обоим срок. До обеда вы должны что-нибудь придумать и облегчить мне эту проклятую мойку! Кто не придумает, того я отказываюсь кормить. Пусть сидит голодный. Дениска! Это и тебя касается. Намотай себе на ус!
Я сразу сел на подоконник и начал придумывать, как быть с этим делом. Во-первых, я испугался, что мама в самом деле не будет меня кормить и я, чего доброго, помру от голода, а во-вторых, мне интересно было что-нибудь придумать, раз инженеры не сумели. И я сидел и думал и искоса поглядывал на папу, как у него идут дела. Но папа и не думал думать. Он побрился, потом надел чистую рубашку, потом прочитал штук десять газет, а затем спокойненько включил радио и стал слушать какие-то новости за истекшую неделю.
Тогда я стал думать еще быстрее. Я сначала хотел выдумать электрическую машину, чтобы сама мыла посуду и сама вытирала, и для этого я немножко развинтил наш электрополотер и папину электробритву «Харьков». Но у меня не получалось, куда прицепить полотенце.
Выходило, что при запуске машины бритва разрежет полотенце на тысячу кусочков. Тогда я все свинтил обратно и стал придумывать другое. И часа через два я вспомнил, что читал в газете про конвейер, и от этого я сразу придумал довольно интересную штуку. И когда наступило время обеда и мама накрыла на стол и мы все расселись, я сказал:
– Ну что, папа? Ты придумал?
– Насчет чего? – сказал папа.
– Насчет мойки посуды, – сказал я. – А то мама перестанет нас с тобой кормить.
– Это она пошутила, – сказал папа. – Как это она не будет кормить родного сына и горячо любимого мужа?
И он весело засмеялся.
Но мама сказала:
– Ничего я не пошутила, вы у меня узнаете! Как не стыдно! Я уже сотый раз говорю – я задыхаюсь от посуды! Это просто не по-товарищески: самим сидеть на подоконнике, и бриться, и слушать радио, в то время как я укорачиваю свой век, без конца мою ваши чашки и тарелки.
– Ладно, – сказал папа, – что-нибудь придумаем! А пока давайте же обедать! О, эти драмы из-за пустяков!
– Ах, из-за пустяков? – сказала мама и прямо вся вспыхнула. – Нечего сказать, красиво! А я вот возьму и в самом деле не дам вам обеда, тогда вы у меня не так запоете!
И она сжала пальцами виски и встала из-за стола. И стояла у стола долго-долго и все смотрела на папу. А папа сложил руки на груди и раскачивался на стуле и тоже смотрел на маму. И они молчали. И не было никакого обеда. И я ужасно хотел есть. Я сказал:
– Мама! Это только один папа ничего не придумал. А я придумал! Все в порядке, ты не беспокойся. Давайте обедать.
Мама сказала:
– Что же ты придумал?
Я сказал:
– Я придумал, мама, один хитрый способ!
Она сказала:
– Ну-ка, ну-ка…
Я спросил:
– А ты сколько моешь приборов после каждого обеда? А, мама?
Она ответила:
– Три.
– Тогда кричи «ура», – сказал я, – теперь ты будешь мыть только один! Я придумал хитрый способ!
– Выкладывай, – сказал папа.
– Давайте сначала обедать, – сказал я. – Я во время обеда расскажу, а то ужасно есть хочется.
– Ну что ж, – вздохнула мама, – давайте обедать.
И мы стали есть.
– Ну? – сказал папа.
– Это очень просто, – сказал я. – Ты только послушай, мама, как все складно получается! Смотри: вот обед готов. Ты сразу ставишь один прибор. Ставишь ты, значит, единственный прибор, наливаешь в тарелку супу, садишься за стол, начинаешь есть и говоришь папе: «Обед готов!»