Департамент «Х». Кибер-террор
Шрифт:
– В оперативном составе у меня пока числятся три офицера: бывший командир погранзаставы, бывший врач-психотерапевт и бывший офицер вашей службы, старший лейтенант спецназа ГРУ. И с каждым из них мне приходилось вести точно такую же беседу, и точно так же я искал возможность доходчиво – но не выдавая, разумеется, никаких секретов – объяснить им специфику будущей работы.
– Из какой бригады старший лейтенант?
Генерал назвал.
– Я там командира бригады с начальником штаба и одного комбата знаю. Полковник и два подполковника. Старших лейтенантов, даже если и встречались где-то на операциях, что вполне возможно, не помню. Фамилию назвать можете?
– Старший лейтенант Радимов. Звание капитана он получит на днях. Мы его зовем просто Костя. Офицер толковый.
– Нет. Не знаю, к сожалению. Справляется?
– Мы пока провели одну операцию – довольно успешно и с большим резонансом, хотя все наши действия оставались в тени и останутся, надеюсь, навсегда. К
– К сожалению… Армию умышленно лишают самых боеспособных сил.
– Бывали в России времена не менее тяжелые. Если бы она не выстояла, мы бы с вами сейчас не беседовали… Итак, что касается вашей работы. Мы планируем привлечь вас к участию в боевой операции, по сути дела, полностью отвечающей вашему профилю. Это будет операция спецназа, но одновременно и операция Департамента «Х». Это я про характер действий говорю, а не про задействованные силы: участвует только оперативный состав нашего Департамента. Операция будет считаться для вас испытательным сроком. Если все пройдет хорошо, вы автоматически получите следующую звездочку на погоны и возглавите всю оперативную группу. Должностной оклад будет значительным. Я не помню в цифрах, но чуть ли не вдвое больше вашего прежнего. В ходе первой испытательной операции вы, естественно, познакомитесь и с содержанием нашей работы, хотя саму ее к основному виду деятельности можно отнести с большой натяжкой.
– Возможно, я соглашусь, товарищ генерал, – медленно произнося слова и все еще раздумывая, сказал Владимир Алексеевич. – Скорее всего, я соглашусь. Трудно мне без службы. Воспитан я так. Сколько времени вы мне даете на размышление?
– До завтрашнего утра. В десять ноль-ноль я вам позвоню. Если будете согласны, я за вами заеду, и вместе отправимся в Москву. Документы мы сумеем оформить быстро.
Кирпичников с минуту помолчал, разглядывая незамысловатые узоры на клеенке, и решился:
– Можете, товарищ генерал, не звонить. Сразу заезжайте…
Глава первая
Владимир Алексеевич Кирпичников сразу почувствовал некоторый холодок во взгляде майора Старогорова, так и не сменившего свои погоны пограничника ни на какие другие. В принципе, просто по-человечески, подполковник понимал вчерашнего капитана, только день назад ставшего майором. В связи с повышением в звании он вполне мог рассчитывать на то, чтобы официально возглавить оперативную группу, поскольку уже руководил ею в первой и пока единственной операции Департамента «Х». Даже, наверное, уже успел свыкнуться с этой миссией. Тем более что операция была признана удачной. Да и сам подполковник Кирпичников, изучая рапорты участников, не нашел, к чему можно придраться, кроме некоторых мелочей. Но это были именно мелочи, не стоившие внимания. Их вполне можно было отнести к персональному стилю проведения операции. И ожидания Станислава Юрьевича Старогорова были, наверное, вполне обоснованными. А тут откуда-то приходит подполковник то ли в отставке, то ли возвращенный из отставки – и сразу становится во главе группы, даже еще не ознакомившись с общим положением дел. Более того, после разговора с генерал-лейтенантом Апраксиным заявляет, что для успешного проведения следующей операции ему требуется еще несколько спецназовцев. И называет имена одного подполковника и двух майоров, своих сослуживцев, тоже отправленных в отставку в процессе развала армии, названного реформой. А генерал соглашается.
Это уже существенно снижало шансы майора Старогорова когда-нибудь и при каких-нибудь обстоятельствах снова стать командиром группы. А командовать ему, кажется, понравилось. Тот факт, что Кирпичникова пригласили в Департамент «Х» с испытательным сроком, как планировали взять и перечисленных им офицеров, служил слабым утешением. Те же самые условия предложили недавно и самому Старогорову. Но Станислав Юрьевич был человеком военным и умел подчиняться, а личные амбиции предпочитал прятать.
Владимир Алексеевич заметил это и оценил, надеясь, что на их служебных отношениях такая двусмысленная ситуация не скажется. Если группа растет численно, значит, она должна расти и качественно; следовательно, для выполнения более сложных задач требуются и более опытные военные специалисты. Это младшим по званию пришлось принимать ситуацию как данность, и майор Старогоров, кажется, быстро смирился. По крайней мере, на занятиях по боевой подготовке он уже даже стал улыбаться новому командиру, который эти занятия и проводил, желая выяснить, кто чего стоит в обычном для спецназа темповом марше, стрельбе, в силовых упражнениях и в единоборствах. Конечно, в капитане Косте Радимове – тоже, кстати, новоиспеченном – подполковник Кирпичников не сомневался. Все-таки это профессиональный офицер спецназа ГРУ, точно такой же, как он сам. Владимир Алексеевич больше присматривался к бывшему начальнику погранзаставы и особенно к бывшему военному медику, тоже получившему майорские погоны, – Тамаре Васильевне Ставровой. После просмотра личного дела, где было записано, что Тамара Васильевна – обладатель второго дана по карате кёкусинкай, Кирпичников почувствовал легкую настороженность. Он уже многократно сталкивался с каратистами и считал, что они, особенно приверженцы кёкусинкай, имея высокое мнение о себе и своем овеянном легендами стиле, плохо приспособлены к простому армейскому рукопашному бою. Нанести удар ногой и даже иногда рукой могут, но встречный удар рукой в голову сразу остужает их боевой пыл. Это естественные последствия выступлений на татами, где запрещены удары руками в голову. Основатели стиля кёкусинкай хорошо понимали, что удар кулака гораздо эффективнее удара ноги: и резче, и точнее, и от него меньше шансов защититься. И потому хотели обезопасить своих спортсменов. Но в настоящей рукопашной схватке нужны другие навыки. Там допускаются любые удары. Что подполковник сразу и продемонстрировал Тамаре Васильевне. Блокировав сначала ее маваши-гери [1] , потом сейкен-шито-цуки [2] , подполковник маховым ударом локтя с короткой дистанции сразу отправил майора на пол. И хорошо еще, что он, сам оставаясь без защитного шлема, заставил Тамару Васильевну шлем одеть, иначе ходить бы ей потом с синей половиной лица. Но даже через шлем она почувствовала силу удара и от продолжения схватки отказалась. Типичное поведение спортсмена-каратиста.
1
Маваши-гери – круговой удар ногой в карате.
2
Сейкен-шито-цуки – удар согнутой в локте рукой в живот.
– Нужно тренироваться в «рукопашке», майор, – строго сказал Владимир Алексеевич. – Радимов! На тебя возлагаю роль наставника. Подготовь майора по общей программе. Только шлем снимать не разрешай – женская голова слегка отличается от мужской.
– Понял, товарищ подполковник, – улыбнулся капитан.
Майор Старогоров в рукопашном бою был слегка получше Ставровой, но тоже имел заметные пробелы в защите. И потому Костя Радимов получил еще одно дополнительное задание.
– Предупреждаю, что навыки рукопашного боя в предстоящей операции проекта «Конкистадор» понадобятся нам всем. Это мое предположение, основанное на изучении доступных материалов, а не прихоть любителя подраться. Поэтому предлагаю форсировать тренировки. Перед занятиями получите у профессора Иванова персональное энергетическое оборудование.
– А что это такое? – спросил Старогоров. – Иван Иванович нашел способ, как нас энергией подпитывать?
– Нет, к сожалению. Но наши специалисты, кажется, нашли способ, как за счет нас подпитывать приборы. Тоже дело хорошее, а то я со своей группой в прошлом году на Кавказе неделю без связи сидел…
Оборудование, испытать которое офицерам оперативной группы предлагалось уже на подготовительном этапе к проведению операции, внешне было достаточно простым. На разных участках тела, где обычно температура бывает более высокой, пластырем крепились контакты-приемники, от которых тонкие провода, также прикрепленные к телу пластырем, тянулись к сравнительно небольшому конденсатору тепловой энергии, умещающемуся в кармане или в чехле на поясе. Рядом крепился тоже компактный химический генератор, преобразующий тепловую энергию в электрический ток, по замыслу создателей, способный при постоянном использовании обеспечивать подзарядку трубки спутниковой или сотовой связи.
– Самое теплое место на человеческом теле – в паху; извините, Тамара Васильевна, вас это тоже касается. Там устанавливаются наиболее крупные контакты-приемники, – объяснил Иван Иванович Иванов. – Сейчас трубки заряжать не будем, пока носим на себе контрольные приборы. Чем больше физическая нагрузка, тем выше будет температура тела. Значит, вы должны действовать с полной нагрузкой и себя не жалеть. Но при этом соблюдать осторожность, поскольку контрольные приборы хрупкие.
– Я слышал, что при разложении тела тоже много энергии выделяется, – мрачно пошутил майор Старогоров.
– Да, это известный процесс, – невозмутимо ответил профессор. – Однако там должны использоваться другие приборы, только химические, способные на сложные реакции, но они в носке неудобны; кроме того, требуются катализаторы, ускоряющие процесс гниения плоти. Мы эту тему имеем в виду, но пока не разрабатываем, поскольку варианты использования весьма специфические и не отвечают основным требованиям, в частности, не проходят по условиям мобильности.
Тамара Васильевна ушла в соседний кабинет, чтобы там прикрепить контакты к своему телу. Офицеры-мужчины друг друга особенно не стеснялись и со своей задачей справились быстро.