Der Architekt. Проект Германия
Шрифт:
— II —
«ПОСЛАННИК В НИКУДА»
Берлин,
5–8 ноября 1942 года
Если прибегать к терминологии старинных романистов, мало кто в нашей стране мог именоваться «человеком-загадкой». Большинство приближенных фюрера были просты, понятны, если не сказать — вульгарны. Да хоть Мартин Борман, с его крестьянской хитрецой и дурным воспитанием. О пьянчуге Лее можно вообще не вспоминать.
Тем не менее человек-загадка — по крайней мере для меня — существовал.
Советник МИД Вальтер Хевель. Он производил приятное впечатление: плотный, но не толстый, с мягкими чертами лица, низким бархатистым голосом и манерами выходца из достойной буржуазной семьи — насколько я знал, его родители владели фабрикой в Кёльне, разорившейся в «ревущие двадцатые», по окончании Великой войны.
Дальнейшая биография выглядела довольно мутно: в девятнадцать лет Хевель участвовал в мюнхенском путче Гитлера — Людендорфа, был осужден, сидел вместе с фюрером в Крепости Ландсберг, отчего сразу попал в ранг «старых борцов». Потом эмиграция, вернулся в Германию только в середине тридцатых, занял незначительный пост в министерстве, но…
Это самое «но» меня и смущало. Пресловутых «старых борцов» было хоть отбавляй, однако считанные единицы из них могли входить к Гитлеру без доклада. В их числе — Вальтер Хевель. Мне, считавшемуся «другом фюрера» и «любимчиком», и то приходилось докладывать по прибытии в Ставку или Рейхсканцелярию через камердинера Хайнца Линге или одного из адъютантов.
Кроме того, ранг «советник правительства», соответствующий почетному званию Хевеля в СС — штурмбаннфюрер, никак не соответствовал его истинному положению среди «ближнего круга»: у меня давно создалось устойчивое впечатление, что Хевель занимается… Скажем так: некими деликатными поручениями, о которых знают только он сам и Адольф Гитлер.
Впрочем, я старался не забивать себе голову эдакими глупостями, своих забот хватало. Но теперь, когда, по выражению Шуленбурга, следовало заняться политикой, опытные, а главное, доверенные и знакомые с тайнами прошлого кадры были необходимы как воздух. Тем более что советник Хевель не относился к группе Риббентропа в МИД и был равноудален от «старого» министерского персонала, составлявшего отдельную касту, презиравшую риббентроповских выскочек и дилетантов. Он был, если угодно, «вещью в себе».
— …А на Хевеля досье нет, — развел руками Рейнхард Гейдрих, когда я осведомился у него о человеке-загадке. — Я подразумеваю, настоящего досье. Профессионального. Гитлер запретил напрямую. Нет, безусловно, существует папка, где фиксировались отдельные его поездки, контакты, но не более. Что еще? До сих пор не женат, но женщин не избегает, предполагаемый марьяж с дочерью Фрица Тодта распался год назад… Кажется обманчиво простоватым, но это, подозреваю, маска. Хотите его использовать?
— Для начала просто поговорить, — ответил я. — Если, конечно, Хевель не арестован как «старый борец».
— Он не имел никакого реального влияния, — отмахнулся Гейдрих. — Зачем плодить сущности без необходимости? Назначьте время, Хевеля привезут к вам незамедлительно…
Ночь
Рабочий день начался в половине восьмого утра, как и обычно — я проснулся самостоятельно, по привычке, сложившейся за многие годы. Умылся, прошел в столовую. Военных и сотрудников СД резко поубавилось: новый рейхсфюрер поставил доверенную охрану, полностью заменил технический персонал: с кухни доносился запах отличного кофе, жареного бекона и подливок. Завтрак подали незамедлительно. Нормальное функционирование Рейхсканцелярии восстановили менее чем за сутки.
Не успел я взяться за омлет, как явился офицер связи с Принц-Альбрехтштрассе, передал запечатанный пакет. Деликатно отошел к дверям, поскольку депеша высшей степени секретности предназначалась только для моих глаз.
На личном бланке рейхсфюрера Гиммлера, однако, — новые не успели отпечатать. Написано от руки, телеграфный стиль:
«Сообщение от Олендорфа. Все мертвы. Следствие ведется на месте, предварительный вывод взрыв в воздухе. Гейдрих».
По спине пробежал холодок — значит, финал. Бригадефюрер Олендорф не стал бы дезинформировать руководство, гибель самолета подтверждена. Выходит, теперь я законный канцлер Германии. Условно-законный, поскольку настоящим преемником должен был стать Герман Геринг…
Я аккуратно свернул бумагу и положил в карман френча — затем следует отдать ее в личный канцлерский архив, как и полагается. Все-таки я законченный бюрократ.
Выстраивать работу я решил по испытанному методу Гитлера, благо наблюдал за ним много лет. Незачем ломать устойчивые традиции, за одним исключением — при всем желании я не смогу устраивать бесконечные ночные посиделки с длинными монологами на самые разные темы, от методов посадки картофеля до истории наполеоновских войн.
Утренние газеты. Доклад представителей Генштаба по обстановке на фронте — дела идут скверно, прямо скажем. Принять министров и статс-секретарей — внутриполитическая ситуация, сообщения от руководства полиции, дальнейшее осуществление плана «Валькирия». Вопросы военной промышленности — занявший кресло в Reichsministerium f"ur R"ustung und Kriegsproduktion Альфрид Крупп оставил Юлиуса Аппеля в прежней должности, поэтому никаких осложнений не предвиделось, мы понимали друг друга с полуслова.
Провел очень важное совещание со спешно прибывшими в Берлин «оружейными баронами» — я решил окончательно прикрыть несколько самых нелепых проектов в области вооружений, начиная от супертяжелого двухсоттонного танка, проходящего по документации как «Porsche 205», до неадекватных планов переделки перспективного истребителя Ме.262 в скоростной «блиц-бомбардировщик».
Принял Эрхарда Мильха — фельдмаршал оказался неожиданно деловит, а когда я продемонстрировал ему (нарушение правил секретности, да и бог с ними…) сообщение от Гейдриха, только вздохнул: