Дерево дракона

Каннинг Виктор

Он отправился в библиотеку и налил себе огромную порцию виски с содовой. На столике у окна лежала кипа номеров «Таймс», которые сэр Джордж прочитывал от первой до последней страницы. Сейчас старик был уже в постели. Грейсон вышел на веранду и, забравшись с ногами в плетеное кресло, отхлебнул виски. Стояла теплая, безветренная ночь, на небе показался краешек луны. По дороге в сторону Порт-Карлоса ехала машина, Грейсон с минуту смотрел ей вслед, потом, расстегнув ворот, сделал еще глоток виски.

На другом конце веранды показалась Дафни Берроуз. Держась за чугунные перила, она смотрела вдаль, на раскинувшийся внизу Порт-Карлос. Она

не заметила его присутствия, и Грейсон принялся наблюдать за нею. На Дафни было новое платье, во всяком случае, раньше он его не видел, оно как нельзя лучше подчеркивало изящные линии ее стройной фигуры. Невольно он сравнил ее с Мэрион Шебир. Обе были красивы, только красота Дафни была какой-то изящной, хрупкой.

Случись ей оказаться на вершине скалы, ее бы просто унесло ветром, в то время как та, другая женщина подставила бы лицо навстречу порыву, упиваясь его силой и хохоча от удовольствия… Вот черт, поневоле становишься поэтом, подумал Грейсон, потягивая виски. И все-таки такая женщина, как Дафни, больше подходила ему… Сейчас он видел в ней не дочь сэра Джорджа и не жену Тедди Берроуза, а просто женщину, возбудившую его любопытство. Для дочери сэра Джорджа было не место в его мире, но женщина, и особенно подобная этой, к которой он испытывал сейчас необычайное тяготение, занимала в его фантазиях немалое место… Эти светлые волосы, свежий цвет лица и какая-то ленивая, но полная благородного величия грация пробуждали в нем безошибочный инстинкт, позволявший ему определить ту, что способна зажечь в нем огонь страсти. Ведь всегда можно угадать заранее…, по крайней мере, он умел угадывать… Словно какой-то набат начинал звонить у него внутри. Правда, на звон некоторых колоколов, увы, не имеешь права отзываться и должен делать вид, что не слышишь их зова.

Вдруг, словно ощутив присутствие Грейсона, она обернулась и подошла к нему. Он почтительно поднялся, когда она опустилась в кресло. Посмотрев на его стакан, Дафни проговорила:

— Я бы тоже не отказалась от виски.

Грейсон пошел за виски и, принеся, поставил бокал на стол рядом с нею. Дафни сделала глоток; потом они долго сидели молча, наконец она проговорила:

— А Тедди уехал на «Данун».

— Я знаю.

Она повертела стакан в руках, его грани искрились в лучах отдаленного света.

— Как было бы просто, если бы все решал стакан виски, — вдруг сказала она.

Грейсон понял, что Дафни хочет что-то сказать ему. Он всегда чутко улавливал желание людей поговорить откровенно, чувствуя настроение собеседника по тем незначительным, отрывистым фразам, которые обычно предваряют доверительный разговор.

Не получив ответа, она тихонько рассмеялась и поставила стакан:

— Я знаю, что сказала глупость. Но нельзя же все время говорить только умно и идти к намеченной цели.

— Да, лучше сначала убедиться, что ты действительно хочешь достичь ее.

Дафни покачала головой:

— Нет, нет, я вовсе не намерена что-то там переосмысливать.

Вы ведь это имели в виду? Слишком поздно… Я уже твердо решила. Я собираюсь расстаться с Тедди.

Она произнесла эти слова так, что последняя фраза прозвучала как-то обособленно, и у Грейсона создалось впечатление, что именно эта фраза была целью неожиданной ее исповеди.

Грейсон молчал, молниеносно соображая. Она никогда не откровенничала с ним прежде. Самое большее, что они себе позволяли, это называть друг друга по имени. Но он знал, что она обладает непреклонным характером,

что ей свойственна дальновидность и даже некоторая жестокость — ведь нет ничего проще, как разглядеть в другом те же черты, какими обладаешь сам. Поэтому сейчас, воспользовавшись минутной паузой, чтобы обдумать ее слова, он понял, что откровенность ее была намеренной и наверняка рассчитанной заранее. Грейсон попытался заглянуть вперед.

— Так что же, развод?

— Да. Мне придется заняться этим. Через несколько недель мне понадобится съездить в Англию.

— И сэр Джордж знает об этом?

— Пока нет. Об этом не знает никто, кроме меня и вас.

Эти слова он тоже отметил про себя, хотя они не удивили его.

— Даже Тедди пока не знает, — прибавила она.

— Сэр Джордж вряд ли отнесется к этой новости спокойно.

— Да, ему не понравится, но я сумею убедить его.

— В этом я не сомневаюсь.

Они улыбнулись друг другу, и этот невольный порыв был началом их сближения.

— Мне кажется, вы вообще многое можете.

— Многое, но не все. Есть вещи, которые женщине одной осуществить не под силу. Понимаете, о чем я говорю?

Он кивнул:

— Очень хорошо понимаю.

Откинувшись в кресле и сжимая пальцами бокал, он не сводил с нее глаз. Ее красота возбуждала его, но сейчас это чувство почему-то не имело для него особого значения.

— Насколько хорошо? Я не верю вам, Нил. Мне кажется, вы более склонны казаться мудрым, но обладаете ли вы ею… Все говорят, что вы знаток женщин. Но так ли это? По-моему, изогнуть дугой бровь, улыбаясь и не говоря ни слова, еще не означает понимать женскую душу.

— Так вам нужны слова?

— Конечно!

— Хорошо. Только мне кажется, вы и так догадались, что я все понял. Ведь я не задал вам вопроса, который задал бы любой на моем месте. Первое, что спросит вас сэр Джордж, это «почему?». Почему вы собираетесь порвать с Тедди?

— Но вы же знаете.

— Думаю, да. Вы такая же, как я. У вас есть свои планы, и притом весьма честолюбивые. Когда вы выходили замуж за Тедди, он вполне вписывался в них и вы надеялись, что Тедди как раз тот человек, который поможет вашим планам осуществиться. Но он застрял во флоте, и надежды рухнули. Если бы он остался во флоте только для того, чтобы в один прекрасный день стать адмиралом, тогда все было бы просто замечательно.

Но ему не суждено подняться выше капитан-лейтенанта. И тогда вы решили начать все сначала. Ну что же, полагаю, тем лучше для вас.

Спокойно и невозмутимо она проговорила:

— Тем лучше для нас обоих. Да и вас бы, наверное, это тоже могло заинтересовать.

Нил весело рассмеялся. Разговор принимал забавный оборот, но нисколько его не удивлял.

— Так оно и есть — правда, отчасти. Должен признаться, что и у меня, как и у вас, есть свои планы и понятия «женщина», «жена» в них тоже присутствуют… Правда, она должна представлять собою все же нечто большее…

Он вынул портсигар и предложил ей закурить. Она была с ним предельно искренна и, отбросив всякую гордость, высказалась более чем откровенно. Но он вдруг почувствовал себя связанным по рукам и ногам и не мог ответить ей столь же искренне. Одно неверно произнесенное слово или фраза могли разрушить все разом. Он поднес ей зажигалку, и в какой-то момент их лица были так близки, что их разделяло только крошечное пламя.

— И что, на ваш взгляд, из перечисленного вами я не мог бы найти в другом месте? — прямо спросил он.