Дерево не выбирает птиц
Шрифт:
— А что ты скажешь о своих наложницах? — Обычно мягкий взгляд матери сделался колким и неприятным, точно на Минору нацелились сразу же две заточенные шпильки.
— Хотару появилась в моем доме почти сразу же после переезда. Ее нашел для меня дедушка. Она находится в родстве с родом Набунага, вы знаете. Хотару предана мне и Юкки, хотя и жутко занудлива. Сначала все кружилась вокруг меня, то я зонт дома оставил, то нож для бритья недостаточно хорошо наточен. А когда Юкки забеременела, слава Будде, сосредоточилась на ней. Шагу не отходит и все трещит-трещит, точно цикада. Тушь в тушнице развести для жены не может без объяснений и назиданий. Мол, она одна такая мастерица, что любая косметика у нее выходит нежная да эластичная. Вот у всех остальных то ресничка туда упадет,
— А что ты можешь сказать о своей второй наложнице, Айко? — В который раз Минору поразился переменам, происходящим с матерью. Вот буквально только что сидела квашня-квашней, только что не висла у него на плече, и тут вдруг вся напружинилась, подсобралась, того и гляди обернется волшебной лисой-оборотнем и бросится прочь от дома, вдогонку за неведомым шпионом.
— Молода, точнее юна, — Минору покраснел, — через полгода, подарит мне ребенка. Юкки немного ревнует… — Сын виновато покосился на мать, не стоило говорить такое о собственной жене, но сказанного не воротишь.
— Айко-сан — племянница приемного сына даймё Мусумото, — Фудзико утвердительно качнула подбородками. — Я говорила вашему отцу, что это не бог весть какое родство, но он сказал, что всецело полагается на ваше мнение. Что вторая наложница не важная птица, и это ваше — мужское дело. — Она раздраженно повела плечами. — Вижу, вы довольны своей младшей наложницей даже больше, чем родственницей Ода Нобунаги? Неужели причиной тому только юность и красота? А на благородное происхождение теперь уже и не смотрят? Не знаю, как сейчас, но в мое время, если девушка низкого происхождения умудрялась пленить сердце и ум, — Фудзико подняла указательный палец к потолку, — о ней вполне могли подумать как о ведьме. Потому как истинный самурай не должен пленяться миловидным личиком, отдавая предпочтение безродной перед женой, являющейся дочерью даймё Дзатаки, брата Токугава-но Иэясу, и наложницей из рода Нобунага. Это выглядит подозрительно. Я поставлю крест рядом с именем Айко-сан и постараюсь присмотреться к ней повнимательнее.
— Айко — очаровательный ребенок и никакая не ведьма. Отец разрешил мне выбрать себе невесту по душе, я и выбрал. К тому же Айко была еще очень юна, когда выходила за меня замуж. С самого рождения жила в деревне недалеко от Нагасаки, помогала матери растить младших братьев и сестренок, и, насколько я это знаю, алое платье, которое родители пошили для Айко, чтобы она надела его на смотрины, было первым платьем, не перешитым из материнского, а сделанного лично для нее. В этом платье она и выходила за меня замуж. А когда девочка перед своей свадьбой не имеет нескольких платьев, не пробует косметики и не играется с веерами, когда она знает лишь обязанности и работу, где ей взять время для того, чтобы научиться колдовать?
— 8. Токанэ-сан — оруженосец. 9. Митче-сан — повар. 10. Толедо-сан — парикмахер.
— Да, безусловно, праздник следовало устраивать в замке Грюку, а не в доме. — Фудзико покачала седой головой. — Это большое упущение!
— Со мной приехали два оруженосца, но на церемонию пойдет только Токанэ-сан, как доверенное лицо. Повара я пришлю к вам уже сегодня, а парикмахер…
— Одним парикмахером больше, одним меньше, роли не играет. А вот если у Юкки или у вас будут растрепаны волосы — это никуда не годится. Итак, значит, я могу доложить вашему отцу, что из ваших людей, включая вас, разумеется, в доме будут десять человек, включая вашего мастера-повара. Вы ведь возьмете одну кормилицу? Я правильно поняла?
— Совершенно верно. — Минору закусил губу, заранее готовясь сообщить жене о том, что ей придется выбирать, с какой из кормилиц отправиться на праздник.
Меж тем Фудзико как ни в чем не бывало сунула в рукав полученный от сына свиток и, нежно улыбнувшись уже догадавшемуся, что его обманули и не будут посвящать в тайны, Минору, удалилась в глубь дома.
«Это очень разумное решение собрать гостей в маленьком домике, а не в большом замке, — хихикала про себя Фудзико, довольная тем, что сын не посмел задержать ее. — Девять человек со стороны Минору вместе с ним самим, да девять со стороны Умино (сам Умино, Гендзико, два охранника Сусани Акайо и Кобо Изао, мастер чайных церемоний, что прибыл до своих господ, три служанки Ханако, Кичи и Намико). На этот раз дети остались дома. Ну и ладно, девять да девять — восемнадцать. А также сам Арекусу, она — Фуздико, служанки, которые будут прислуживать за столом, соседские девушки — Михоко, Рисако, Сума, Сузумэ и охрана. Правда, охрана не в счет, так как будет стоять возле дома, а в дом не войдет. Итого двадцать четыре человека, из которых с уверенностью можно исключить, во-первых, самого Арекусу — не станет же он шпионить сам за собой, ее — Фудзико, и новорожденного внука. Хотелось бы еще написать имена детей и их супругов, но… нет. И так слишком много оказано доверия».
Об убийстве мастера чайных церемоний стало известно за час до торжественной церемонии, но Фудзико решила не призывать в последний момент в дом, Будда ведает, какую замену, а извиниться перед гостями, и особенно перед Умино и Гендзико, чьим вассалом являлся покойник.
В своем же списке она безжалостно вычеркнула имя покойного, справедливо полагая, что нет разницы — шпионил мастер чайных церемоний в прошлом или нет, главное, что после смерти он по-любому не станет заниматься этим ремеслом.
Впрочем, очень скоро выяснилось, что на семейном совете, который Ал не преминул устроить еще до имянаречения младенца, не присутствовали ни одна из служанок, повар находился на кухне, парикмахер был отослан причесывать вторую кормилицу, из-за чего список уменьшился на девять человек, так что оставалось гадать — то ли следует искать шпиона среди оставшихся, то ли вражеский агент чудом не был допущен на святая святых — совет. Хотя в последнее не верилось.
Как и планировалось в самом начале — церемония прошла более чем скромно для внука хатамото, и малыш получил неприхотливое имя Ичиро — первый сын. По заверениям Фудзико — отличный намек судьбе, мол, «первый» и «единственный» — суть не одно и то же. Боги заметят, что ребенка нарекли первым и захотят проверить, а дадут ли второму имя Кеиджи или Коджи — второй сын. Любят боги проверять да искушать людей, а люди знай этим пользуются!
Сразу же после официальной части в бане охраняющими дом с прилегающим к нему садиком и хозяйственными пристройками самураями были обнаружены тела двух недавно убиенных служанок Михоко и Сузумэ, приглашенных прислуживать на званом обеде Фудзико.
Не желая беспокоить Грюку-сан, начальник стражи велел спешно спрятать тела, после чего была совершена быстрая, но тщательная уборка территории, так что явившемуся прямо в праздничной одежде Алексу оставалось только скрипеть от досады зубами. Еще бы, мало того что неведомый убийца прирезал безвинных женщин, он расправился с ними в охраняемом самураями доме, куда не должен был проникнуть посторонний. А значит — убийца был одним из гостей или состоял в одной из свит. Шесть смертей в один день — и все это под носом у доблестных воинов!
Начальник стражи не знал куда девать глаза, для себя он уже решил, что его жизнь закончилась, и мог только молить своего господина, чтобы тот позволил совершить сэппуку, смыв позор кровью. Но смерть — это не главное. Даже если господин смилостивится и позволит вспороть себе брюхо, как того требует обычай, а не прикажет самураям попросту обезглавить не справившегося со своими обязанностями офицера. Все это маловажно. Гораздо хуже другое — он и его люди подвели своего сюзерена, и не только в том, что проморгали убийцу, куда больше Грюку-сан сокрушался о том, что те поспешили убрать следы крови, по которым он тщился отыскать злодея. Хотя, с другой стороны, какое бы это произвело впечатление на гостей? Не испугало бы женщин?