Шрифт:
Глава 1
Полуденное солнце мощно жарило сверху, как обычно, раскаляя все вокруг. Деревушка Сан-Поро в этот момент должна была буквально сочиться ленью — в эти часы не то, что люди, даже животные не особо охотно шевелятся и подают голос, пережидая пик жары. Тихие часы. Лишь жужжание вездесущих мух, да шуршание листвы на ветру оживляет в это время деревню.
Все, как и обычно, вот только сейчас к привычным деревенским запахам примешался еще один — мощнейший запах крови. Поначалу он казался незначительным, но постепенно захватывал позиции…
Внезапно раздался громкий писк, немного напоминающий птичий. И после
С грохотом, разбрасывая щепки, упала стена одного из домов. Оттуда лениво, облизывая покрытую кровью морду, вылез огромный волк. И неспешно потрусил в центр деревни.
Спустя пару минут по пустынной улице прошелестела огромная змея, направляясь туда же. В отличие от волка она была абсолютно чистая, но характерной формы вздутия внутри нее показывали — это вовсе не из-за миролюбия. Она просто глотала своих жертв целиком, а не рвала на части.
Южная часть деревни наполнилась хлопаньем крыльев, и все в том же направлении понеслась целая стая очень крупных воронов. Капли крови и даже иногда плоти, падающие с них на землю не оставляли сомнений — живых в той части тоже нет…
Именно стая воронов, что-то прокаркав, последней опустилась на землю в центре деревни. Эта часть — сердце Сан-Поро, тут был только колодец, и обширная, вытоптанная людскими подошвами площадка. Здесь веселились на праздниках, тут горевали на похоронах, женились и крестили. Спорили, дрались, рвали друг другу волосы, и пили мировую. Ныне же все было занято разнообразным зверьем. Они клекотали и шипели, рычали, скрежетали, и, казалось, общались на каком-то неведомом, зверином языке. Возле колодца, опершись на старинные камни, сидели пара человек с закрытыми масками лицами, и обыкновенная с виду рыжая белка. Особенно странно смотрелось то, что среди всех собравшихся именно она была самой мелкой, и безобидной на вид.
— С-с-с-ки-и-и-п! — пропищала негромко белка.
— Мы же говорили, — развел руками один из людей. — Тут нет культиваторов, и вообще никого сильного. Обычная деревня, таких множество вокруг.
— С-с-с-ки-и-и-п! — вновь пропищала белка, но от вроде бы легкого изменения интонации волна силы сбросила обоих людей с камней. А места, где они приземлились, покрылись трещинами. Хотя странные люди спокойно поднялись, отряхнувшись.
— Мы не против, пошли в следующую. Просто так ничего не найти, сами увидите.
Белка на сей раз ничего не сделала, лишь пристально глядела на них своими бусинками-глазами.
— Пошли, — со вздохом один из них на неразличимой простым взглядом скорости исчез, оставив лишь пару размытых образов. Точно так же пропал и второй. Белка оглядела окружающих зверей, и, повелительно пискнув, пропала даже быстрее людей. Животные на площади заволновались, и дружно бросились за нею. После чего, когда звери скрылись из виду, на пару минут вокруг воцарилась гробовая тишина.
Через какое-то время тихо скрипнула крышка каменной бочки с квашеной капустой, стоявшей в самом конце площади, и оттуда показалась слегка чумазая голова мальчишки, в обрывках рубаных овощей. Внимательно оглядевшись, и не обнаружив никого вокруг, он вылез полностью. Весь покрытый ошметками еды, скукоженный, нервно озирающийся. Мальчик, крадучись тихими шагами, старательно скрываясь в тени окружающих зданий, и прислушиваясь к каждому шороху, двинулся к краю деревни. Вокруг периодически попадались растерзанные куски жителей деревни, обыкновенных домашних животных, или порой вообще непознаваемое месиво из плоти, костей, требухи… Он лишь судорожно сглатывал, подавляя рвотные позывы, и шел вперед. Казалось, прошла вечность, пока мальчик выбрался из поселения. Основная дорога шла вперед, дальше, но он свернул на узенькую тропинку, уходящую влево от деревни. Спустя метров семьдесят, густо укрытых тенью, показался одинокий домик. Его домик.
Подавив накатывающую дрожь, мальчик поднялся по ступенькам. И замер, глядя вниз. На бугристом, темном настиле лежала оторванная рука. Ее не узнать было невозможно… И буквально в паре сантиметров от нее отцовский клинок.
Мальчик деревянными движениями поднял клинок. И побрел, как зомби, прочь, обратно. Единственное, на что хватило разума ребенка в сумеречном состоянии, это выбрать не сторону погибшей деревни, а другую, противоположную. И он пошел вперед, поднимая дорожную пыль.
За час до заката, соседняя деревня Эспера:
Вечер после дневной жары и рабочего дня — это самое жизнерадостное время. Небольшие деревушки в этих краях платили вполне посильный налог управляющему дону Алэно Доминго, поэтому все были довольны. Люди работали, женились, праздновали, рожали новых людей и снова работали. Дон Алэно, полностью оправдывая свое имя — «щедрый», хорошо относился к простым селянам. И это давало отличные результаты — доходы самого дона, а, соответственно, и его влияние, тоже непрерывно росли. Так что типичный вечер в подобных деревушках — это не конец дня, а его лучшая часть! Все дела сделаны, можно часок поиграть со знакомыми в кости на крылечке, выпить кружечку самодельной сангрии с добавлением местных фруктов. Разыграть кого-то, скушать что-нибудь вкусненькое у соседей, поприставать к симпатичной односельчанке, да хоть подразнить соседскую собаку — развлечения найдутся на любой вкус!
Пара бодрых старичков, сидя у ближайшего к выходу из деревни дома, азартно резалась в парчис, стуча костями в стакашках, и двигая фишки по расчерченной доске.
— Оп-па! Вот так вот! Ну что, съел, старый хрыч? Смотри, куда я уже добрался! — торжествующе воскликнул один из них, передвигая сразу четыре фишки на два шага ближе к финишу.
— Это кто еще тут старый? Уже память подводит? Ты же старше меня, Габино! — возмутился второй.
— Всего на пару дней, а я уже немолод, значит ты и сам — старый хрыч! Ха-ха-ха!
Тут первый яростно хлопнул ладонью по деревянному крыльцу:
— Куда! Стоять! Куда потащил руку в карман! Я знаю, что у тебя там спрятана еще одна кость! Продуваешь — так продувай честно!
Собеседник презрительно фыркнул:
— Вот еще! Я, Васко, сын Овидайо, не опускаюсь до подобной низости…
— Только последние три раза, — педантично уточнил Габино, подвигая стакашек с костями к собеседнику. Несмотря на нарочитую ругань, каждый из них наслаждался игрой и общением со старым приятелем.
— Смотри! Кто-то идет, — повернул голову к дороге Васко.
— Кто там еще идет… хотя… и правда идет. Вроде, поздновато. Ну-ка, глянь, кто там? А то на даль у меня глаза уже давно не те…
Старики отложили игру, и терпеливо дожидались, пока некто подойдет поближе.
— Мелкий какой-то…
— Да пацан это, вроде, — щуря глаза, уточнил Васко.
— Действительно, пацан. Эй, паря, иди сюда! — громко крикнул Габино, махая рукой. Но чем ближе был неизвестный, тем страннее казался. Мертвенно бледный, ползет, как столетняя черепаха, в безвольно опущенной руке зажат длинный, охотничий нож. Весь облеплен какими-то лохмотьями. А самое странное — взгляд, направленный как будто в никуда.