Дерианур - море света
Шрифт:
– - Здравствуйте, барон, -- сказала Екатерина по-французски.
Молодой галантного вида мужчина склонился перед ней в столь низком поклоне, что Гриц заметил, как на шее из-под пышного рыжего парика у француза выбиваются короткие черные волосы.
– - Позвольте представить вам моего переводчика и друга вахмистра Потемкина, - императрица веером указала в сторону спутника.
На лице посла не мелькнуло даже тени удивления. Он пододвинул Ее Величеству кресло, за спинкой которого пристроился Потемкин. Сам барон остался стоять, все еще согнув спину и внимательно глядя в лицо Като. Его глаза не понравились Грицу - слишком циничные. В них, не смотря на все подобострастие, не было истинного почтения к гостье. Точно француз оценивал ее не только как государыню, но и как даму. Это взбесило Потемкина. Но прежде, чем он успел брякнуть какую-нибудь колкость, заговорила Екатерина:
– - Я встретилась с вами, барон, чтобы обсудить плачевное положение, в котором оказались наши страны после заключения сепаратного мира между Россией и Пруссией.
Императрица обращалась к послу по-русски. Сбиваясь от волнения на каждом слове, Гриц с горем пополам передал мысль своей спутницы. Като бросила на него чуть насмешливый взгляд. Юноша покраснел, но смущаться было некогда. Теперь заговорил Бретейль.
– - Ваше Величество, я польщен доверием. Положение действительно серьезно. Хотя союзный договор между нашими державами еще не расторгнут, однако ваш супруг не только заключил мир с общим врагом, но и приказал русским войскам повернуть оружие против французской армии. В любой момент может произойти кровопролитное сражение.
Потемкин был так поражен сообщением посла, что перевел четко и быстро.
– - Фридрих Прусский умеет таскать каштаны из огня чужими руками, продолжал барон.
– Я боюсь...
– - Чего вы боитесь?
– Прервала его Екатерина.
– Кровопролития или поражения?
Посол сглотнул.
– - Русская армия блестяще показала себя на этой войне. Во главе нее толковые генералы.
– Продолжала гостья.
– Если мы повернем оружие против бывших союзников, им не поздоровится.
– - Разве это выгодно России?
– Парировал Бретейль.
Императрица выдержала паузу.
– - О выгодах наших держав я и приехала говорить с вами.
– Веско сказала она.
– Многие в России глубоко оскорблены возвращением завоеванных земель. Вы, господин посол, бываете при дворе и в светских гостиных. Вы сами можете убедиться в степени возмущения общества. Помимо нелепого мира с врагом, есть и внутренние проблемы. Мой несчастный супруг не чтит православной веры, не уважает обычаев народа. Вскоре сдерживать брожение уже не удастся.
Императрица выразительно посмотрела на посла. Посол на императрицу.
– - Если Господь хочет наказать человека, он лишает его разума, барон явно желал ограничиться констатацией этого плачевного факта.
– Чем иностранная держава может помочь русскому народу, управляемому жестоким безумцем?
– - Русский народ поможет себе сам, - прервала посла Екатерина.
– От вас же зависит, в каких отношениях с Его Христианнейшим Величеством будет новый государь. Станет ли он союзником Франции, каким в последние семь лет была покойная императрица, или охлаждение между нашими странами затянется надолго?
– - Новый государь?
– Поднял брови посол.
– По-вашему, мадам, переворот неизбежен?
– - Кто говорит о перевороте?
– Като снова выдержала паузу.
– Улица? Рынок? Полки? Салоны? Коллегии? Сенат? Дипломатический корпус?
– Она скорее перечисляла, чем спрашивала, даже не скрывая насмешки в голосе.
– Переворот это не толпа вооруженных людей. Это состояние ума. Настает момент, когда мнением народа можно сдвигать троны.
– - Мнение, мадам, -- недоверчиво покачал головой Бретейль, -- вещь бесплотная. А для того, чтоб двигать троны, нужно нечто более весомое. И звонкое.
– Он щелкнул в воздухе пальцами.
– Как я понимаю, вы за этим и приехали?
Потемкину стало не по себе. Но Като трудно было смутить.
– - Небольшая субсидия сегодня, -- с чувством собственного достоинства сказала она, -- завтра подарит Франции покой и надежного союзника.
Барон поморщился.
– - Позвольте напомнить вам, что двадцать лет назад Версаль уже сделал одну ошибку, - медленно проговорил он, - предоставив покойной государыне кредит для организации заговора. Вскоре после восшествия Елизаветы на престол наш посол Шетарди был выслан, Лесток оказался в крепости, а отношения между нашими странами прервались на долгие годы.
– - Вряд ли вы в праве упрекать за это Ее Величество, - возразила Екатерина.
– Ваши агенты занимались шпионажем.
– - Любой дипломат по совместительству шпион, - парировал Бретейль. Вам ли этого не знать?
– - Итак, вы отказываете в займе?
– С неожиданной бодростью провозгласила Като.
– Сожалею, барон, что наши великие народы и на этот раз не нашли общего языка.
– Она встала и сделала Потемкину знак следовать за собой.
Бретейль, кажется, был удивлен столь быстрой ретирадой гостьи. Возможно, барон полагал, что она станет настаивать и клянчить деньги. Однако Екатерина покидала посольство с явным облегчением. Ее поведение сбивало с толку, но француз не попытался задержать императрицу, так как был совершенно уверен в правильности своего отказа.
– - Бретейль, вы дурак.
– Шевалье де Бомон отступил от двери, пропуская посла в смежный с кабинетом будуар. Все это время он стоял здесь и внимательно прислушивался к доносившемуся из-за стены разговору.
– - Почему?
– Мрачный, как туча, барон взял с низкого столика хрустальный графин и налил себе бургундского. Он и сам чувствовал, что отказывая просительнице, совершает роковой шаг.
– История учит...
– - Во-первых, не пить белое вино по вечерам, -- оборвал его шевалье, -- А, во-вторых, не указывать на дверь особам, которые вскоре станут хозяевами положения в стране, где вам еще работать и работать.
Бретейль насупился и бросил на непрошеного ментора враждебный взгляд.
– - С чего вы взяли? Мало ли о чем кричит толпа!
– - Не важно, о чем кричит толпа, -- вздохнул де Бомон.
– Важно, о чем молчат казармы.
– Он тоже подошел к столу и налил себе вина.
– Этот переворот совершается почти открыто. На глазах у правительства. И ни у кого нет сил ему помешать.
Барон недоверчиво покачал головой.
– - Однажды Франция уже обожгла себе пальцы на помощи русским. Елизавета отплатила нам черной неблагодарностью за то, что мы возвели ее на престол!