Держать в плену
Шрифт:
Пока иду в столовую, чувствую, как высвобождение Матео покрывает мои стринги и бедра, и я неловко ерзаю.
Это такая плохая идея, но сейчас уже слишком поздно поворачивать назад. Не знаю, почему я ему уступила. Просто было что-то в его глазах и в том, как он умолял, что заставило меня сдаться. Я уверена, что Матео никогда ни о чем не просил за всю свою жизнь. И снова это дало мне ощущение власти над ним.
Матео догоняет меня, ведет в комнату. И когда мы входим, я вижу его дядю и кое-кого из персонала, слоняющихся вокруг. Меня мгновенно охватывает паранойя, и я внезапно беспокоюсь, что все знают.
— Черт возьми, самое время, — говорит Доминго, его слова заплетаются. Я вижу перед ним за столом мириады пустых стаканов. — Я выпил твой самый дорогой виски. Надеюсь, ты не возражаешь, но мне стало скучно.
Матео улыбается, но я вижу тени, мелькающие в его глазах.
— Ты мог бы поужинать без нас, — предлагает Матео, выдвигая для меня стул.
— Ага, я хотел подождать, — говорит Доминго, пожимая плечами.
Я наблюдаю, как Матео обходит стол и садится напротив меня. Его дядя сидит во главе стола, и мне не нравится тот факт, что он фактически находится между нами. От этого человека исходит жуткая атмосфера. Я почувствовала это, когда впервые встретила его.
Доминго поворачивается к одному из сотрудников и говорит: — Теперь ты можешь обслужить нас.
Персонал приступает к работе, спешит обратно на кухню и приносит наши блюда — сочные стейки с рисом и овощами-гриль.
Мы только начинаем есть, когда Доминго спрашивает: — Итак, это та женщина, которая была в самолете?
Мои глаза устремляются к Матео, и я вижу, как напрягается.
Он делает глоток красного вина, прежде чем ответить: — Да.
— Ах, так ты уже некоторое время живешь с Матео. Интересно, — Доминго, энергично кивает и разрезает стейк. — Матео уже рассказал тебе о своей семье?
Это вызывает более бурную реакцию Матео. Я наблюдаю, как его руки сжимаются в кулаки на столе. Глаза метают невидимые кинжалы в своего дядю, прежде чем он переводит взгляд на меня.
— Ария знает, что они мертвы, — говорит он.
— Но она ничего не знает о твоем прошлом, кроме этого, не так ли? — Говорит Доминго, весело поглядывая на меня.
— Ты пьян, — отмахивается Матео.
— Ты не рассказал ей, что случилось? — Вместо того, чтобы позволить Матео ответить, он просто продолжает. — Матео был мальчиком. Они оставили его в живых, — говорит он, делая глоток виски. А затем добавляет: — Ну, едва ли. Они избили его до полусмерти.
Он смотрит в сторону своего племянника.
— У тебя все еще остались шрамы от той ночи?
На долю секунды Матео переводит взгляд на меня.
Я помню, как чувствовала шрамы на его спине, которые он пытался скрыть многочисленными татуировками.
Доминго продолжает.
— Ты не рассказал своей новой маленькой шлюшке о том, что они сделали с тобой? Что они сделали с нашей семьей? — Спрашивает он, повышая голос.
Матео хлопает ладонями по столу, заставляя меня подпрыгнуть.
— Хватит!
Я никогда раньше не видела его таким злым, и это пугает меня.
— Нет, я думаю, она должна знать. Она должна знать, что твою мать и сестер избивали и насиловали на твоих глазах, когда казнили твоего отца и двоюродных
В комнате становится тихо, тишина затягивается, пока, в конце концов, не становится резкой. Напряжение настолько сильное, что я боюсь даже дышать или пошевелиться.
— Убирайся нахуй из моего дома, — наконец говорит Матео низким рычанием.
Доминго зловеще усмехается.
— Я единственная семья, которая у него осталась. И видишь, как он ко мне относится?
— Я сказал, убирайся нахуй! — Матео рычит. — Ты можешь вернуться, когда протрезвеешь.
Я смотрю, как Доминго встает и, спотыкаясь, выходит из комнаты. А затем в комнате снова становится тихо.
Матео кипит, его плечи поднимаются и опускаются с каждым прерывистым вздохом. Слезы наполняют мои глаза, когда я думаю о том, что он пережил в детстве. Быть свидетелем жестокого убийства его семьи. Видеть, как его мать и сестер избивают и насилуют. Многое из того, что он сказал мне при нашей первой встрече, теперь имеет смысл. Он сказал, что никогда бы не изнасиловал женщину. Вот почему он никогда ничего у меня насильно не брал, и почему он всегда заставляет сказать вслух, чего я хочу, прежде чем он что-либо возьмет. Он не хочет быть похожим на этих мужчин. Хотя он и не хороший человек, он не такой злой, как они.
— Матео, — шепчу я, голос дрожит от разрывающего душу неверия.
Матео поднимает руку, чтобы остановить меня. А потом грубо приказывает: — Иди сюда.
Я медленно встаю и подхожу к его стороне стола. Когда он, наконец, встречается со мной взглядом и видит в них слезы, его лицо искажается гневом. Не успеваю я и глазом моргнуть, как он встает, хватает меня и перегибает через стол.
— Я не позволю тебе жалеть меня, как какое-то жалкое существо, — рычит мне на ухо, приподнимая мое платье сзади. Я слышу, как его ремень со свистом проворачивается в петлях, когда он расстегивает его. И хотя я пытаюсь мысленно подготовиться к тому, что произойдет дальше, просто не могу… пока меня не постигнет первый удар.
Я кричу, когда внезапная сильная боль пронзает мой зад. Пытаюсь вырваться, но Матео прижимает меня к столу свободной рукой. Он снова и снова бьет меня ремнем, пока я извиваюсь. Каждый удар подобен огню, лижущему мою кожу.
Через некоторое время я начинаю понимать, что чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее он бьет меня. Итак, решаю поступить наоборот. Я заставляю себя расслабиться и просто принимаю это. Я прижимаюсь щекой к столу и тихо плачу, мои слезы впитываются в льняную скатерть, пока борьба внутри меня медленно затихает. Я знаю, что ему это нужно прямо сейчас, каким бы хреновым это ни было. Также знаю, что в глубине души его гнев направлен не на меня, однако он вымещает его на мне. Это несправедливо. Но с тех пор, как я приехала сюда, ничего не было справедливым.
К тому времени, как Матео заканчивает, он тяжело дышит, и я слышу, как его ремень со звоном падает на пол у моих ног. Я вся в слезах, когда он наклоняется и отрывисто шепчет мне на ухо: — Ты нужна мне, Ария.
Я чувствую, как он сжимает материал моих стрингов, прежде чем разорвать их руками, и клочья падают по моим ногам. Воздух ударяет в мою влажность, и я от стыда прижимаюсь лицом к столу. Как меня все это заводит? Я, должно быть, больна. Больнее, чем он.
Матео проводит пальцем по моей киске и одобрительно стонет.