Державы верные сыны
Шрифт:
– Селям алейкум! – проговорил Девлет-Гирей.
– Алейкум селям! Хош сефагъа кельдинъиз! [41] – приветливо ответил настоятель на чистом татарском языке.
Посетитель слегка улыбнулся.
– Я хочу задать несколько вопросов.
– Я постараюсь на них ответить, – по-татарски продолжил разговор священнослужитель. – Пройдемте в мою келью?
– Нет, это недолго, – отказался Девлет-Гирей и помолчал. – Скажите, из какого народа ваш Бог, Христос, кому вы молитесь?
41
– Добрый день!
– Здравствуй! Добро
– Он родился в Галилее. Там, кроме иудеев, было множество других народов. И неведомо, каких корней была дева Мария, ибо зачала она от Святого Духа, и Христос есть – Сын Божий.
– Так мне говорили и другие православные священники. Но мне не дает покоя рассказ пленного запорожца, возившего в Хан-Сарай [42] воду. Он утверждал, что ваш Бог был по роду днепровским казаком. И оттуда, с Сечи, пошел по миру со своим учением.
– Слова запорожца этого – греховный вымысел. Ересь не пристает к Спасителю! Вся его жизнь и деяния описаны в Евангелие.
42
Хан-Сарай (тат.) – ханский дворец.
Девлет-Гирей сощурил глаза, окинув с высоты паперти окраину города и видную из-за деревьев разноцветную черепичную крышу дворца.
– Я вспомнил о рассказе запорожца два месяца назад, когда мое войско сражалось с донскими казаками. Так отчаянно драться могли только люди, фанатически верующие, не жалеющие жизни ради какой-то непонятной цели. Может, и они считают Бога за своего казака, вышедшего с Дона?
– На поле брани царит Смерть, уважаемый рыцарь. Она безжалостна ко всем людям. А спасение наше только в мудростях, которые даны Библией и Кораном. Вечные книги учат добру и миру. Враждуют неразумные люди, но не религии. Истинно верующий не допустит прегрешения и не причинит зла другому.
– Причина в людях, говоришь, а не в религиях? – переспросил Девлет-Гирей, собираясь уходить. – Ваш монастырь уже десятки лет находится рядом с Бахчисараем, и никто не разоряет его.
Старец задумался, сложил тяжелые ладони на посохе и сказал, по-видимому, самое волнующее:
– Святая вера дается людям в утешение перед неизбежным переселением в мир иной. Потому использовать ее как оружие, как меч, – это святотатство, дьявольское искушение!
– Но войны не кончаются, и твои единоверцы, пастырь, хотят установить свою власть в Крыму. О заповедях они так же забывают, как и мы… – резко заключил Девлет-Гирей. – И нет у нас иного выхода, как воевать за свою свободу. А Всевышний рассудит!
Сагиб-Гирей принял тайного гостя через два дня. Он ожидал его в Летней беседке в окружении ближайших соратников, диван-эфендия, капудили-баши, киларджибея и телохранителей. Сердце Девлет-Гирея в недобром предчувствии сжалось при виде посторонних, присутствие которых не позволит поговорить начистоту. Челядь в яркой одежде, пестрящей халатами, бешметами, военными сюртуками, сидела в ряд на расставленных вдоль стен диванчиках с удобными для опоры спины подушками. Ниже расписного, декорированного шелком потолка одним уровнем сияли на стенах цветные окна-витражи, отбрасывая вовнутрь беседки радужный свет, делая еще белей мрамор квадратного фонтана посередине, изливающего бойкие струи. Звон их терялся в гомоне голосов, когда нареченный Портой хан вошел в беседку.
Хозяин дворца сидел отдельно, на украшенном шелком и золотом тронном месте. Он был в белом бешмете и белом же тюрбане, с изумрудным аграфом и двумя перьями цапли, украшенными алмазами. Под большим тюрбаном лицо его, загорелое и морщинистое, с полуседой бородкой
– Что тебя привело во дворец? – с иронией вопросил он и сделал внушительную паузу. – Говорят, турки вручили тебе фирман и с большим войском направили на Кубань покорять ногайцев? Как же ты, фирманный хан, бросил воинов и прибыл ко мне?
Послышались поощрительные смешки. Хан не пожелал назвать гостя по имени! Девлет-Гирей это также заметил, всей кожей ощущая атмосферу недоброжелательности. Однако не подал виду. И в ответ выдержал длительную паузу, пристально глядя в лицо брата.
– Я приехал к тебе, Сагиб, в гости, – с неожиданной дерзостью произнес он, слыша вокруг осудительные возгласы – Но ты, в ком течет кровь Гиреев, нашел время для бесед с русским посланником, но не для меня. Вероятно, чужой иностранец тебе дороже.
– Вот как? Ты недоволен? – еще насмешливей спросил Сагиб-Гирей. – Ты вспомнил, что я твой родственник. А когда предавал меня, получая от Мустафы символ ханской власти, об этом позабыл? Ты согласился выступить против меня, законно избранного крымского правителя. Но советую не испытывать мое терпение…
– Прошу выслушать меня! – ожесточился Девлет-Гирей. – Я принял фирман для того, чтобы объединить крымские народы. Тебе этого сделать не удавалось… Да, у меня сильная армия. Мы деремся с неверными на Кубани и на Кавказе. Ногайские мурзы постепенно переходят на мою сторону. Они считают себя ордынцами. Кабарда также признает меня ханом. Мы оба подписываемся одинаково: Улуг Йортнинг, ве Техти Кырымнинг, ве Дешти Кыпчакнинг, улуг хани! [43] Но это вызывает кривотолки, и продолжаться далее не может. Под моей властью Закубанье, меня поддерживают черкесы и владетели Большой Кабарды. И здесь, в Крыму, на моей стороне все, кому ненавистна власть России, и кто выгнал из Крыма предателя Шагин-Гирея!
43
Великий хан великой орды и престола Крыма и степей Кипчака (тат.).
– Говори короче, у меня мало времени, – грубо перебил хан, склонившись вперед, точно порываясь встать.
– Я надеялся на уединенный разговор. Но не дождался этого… Прошу добровольно передать мне управление ханством!
– Ты всё сказал? За этим ты приехал? – негромко и разочарованно бросил Сагиб-Гирей и поднялся с трона. – Когда тебя, маленького, учили первой суре Корана, чтобы всю жизнь возносил Аллаху молитву, вряд ли кто думал, что учат маленького волчонка. Теперь ты стал волком! Нам не о чем больше говорить. Немедленно покинь дворец!
Все придворные шумно, с враждебным шепотом и гримасами поднялись, едва правитель смолк.
Девлет-Гирей повернулся на носках и с достоинством прошел через арочный проем в зал заседаний Дивана, торопливо спустился в Посольский дворик, где его догнали встревоженные бешлы. Слезы гнева и праведной мести душили отвергнутого хана-самозванца. «Я еще вернусь сюда! Они пожалеют, шакалы… Я возьму власть силой! – мысленно клялся Девлет-Гирей, ожидая, когда телохранитель подведет заседланную лошадь. – Джелал-бей, хан-агасы Багадыр-ага и другие сановники, кадии [44] , военачальники поддержат меня, когда я приведу в Бахчисарай свою армию!»
44
Кадий – судья.