Держись, Академия! или Избранная дракона
Шрифт:
Естественно, я тут же была отпущена на свободу. Император повернулся к своему сыну, открывая мне обзор на мрачного как туча, боевика.
Хотела ли я в этот момент молчать? Нет, конечно же! Глаза Эрика были наполнены темными вихрями. Словно скажи я хоть слово и разразится буря. Пожинать плоды которой не слишком-то хотелось. И без того врагов у бедной ведьмочки как сорняков на запущенной грядке. Скоро еще купальщики вернутся… Или нескоро? Не суть! Здесь и сейчас мне не хотелось вбивать клинья между императором и его сыном. Тонкое дело, лед семейных отношений. А за то, что кое-кто хватал меня за шею (фу, как грубо), я еще отомщу. Будет
— Эрик, ты вернулся! — Я шагнула навстречу магу, нацепив на лицо улыбку. А он, не будь дураком, тут же раскрыл свои объятия, чтобы тут же заключить в них меня. Тревога в черных глазах не пропала, но градус напряжения точно снизился. — А тут к нам твой отец пришел. Представляешь, он думает, что я могу тебе навредить?! Переживает.
Острый, буквально колючий взгляд, достался Родерику от наследника. Да что же у этих драконов всё как по лезвию?! На грани. То ли всегда они так друг с другом ведут, то ли я попала в самый неподходящий момент.
— Ведьма твоя неглупа, — одобрительно отозвался обо мне Родерик. Даже посмотрел на меня так с интересом. Вроде как девушка с зачатками ума вызывает здоровое любопытство. Хорошо хоть по голове не потрепал. Как ручную болонку.
— Отец, ты правильно заметил. Василиса моя, — не отказался Эрик и погладил меня по плечу.
Стало приятно от этих простых и в тоже время важных слов дракона. Казалось бы, чего такого. Только после сказанного Тёмным-младшим я почувствовала себя много легче и увереннее.
— А что с Фредериком? — спросил император. — Рассказывай.
И вот после слов Родерика я почувствовала, как Эрик напрягся. Закаменел, будто вопрос прозвучал не о родственнике, а о ком-то неприятном. Сама же я попыталась слиться с драконом. Чтобы послушать, узнать и вообще, так надёжнее. И словно нарочно, именно в этот момент оба Тёмных обратили на меня внимание. Мелькнула мысль, что сейчас мне предложат прогуляться. Даже начала строить планы, где лучше подслушать. И пока ничего такого не произошло, я предложила:
— А давайте пить чай. С вареньем.
— С вареньем? — удивленно переспросил Родерик.
Он смотрел на меня так, словно увидел какое-то знакомое, но давно забытое чудо. Ну ничего, я готова говорить всякие глупости. Лишь бы никто не хватал за шею и не пытался выставить меня отсюда. Любопытство наше все. А если для кого-то простое варенье стало экзотикой, то могу изредка угощать монарха этим лакомством. Мне не жалко.
— С малиновым, — предложила первое, что пришло на ум.
Пришлось хозяйничать и накрывать на стол. Скатерть-самобранка не подвела меня. Выдала все, что я запросила: ароматный чай в глиняных кружках, домашние булочки, несколько видов варенья. Драконы уселись за стол. На мой взгляд, никто из них не чувствовал себя скованно. На лицах Тёмных читалось удовольствие, и я мысленно похвалила себя. Молодец, Василиса. Теперь только слушать и задавать правильные вопросы.
— Так где ты был? — спросил Родерик, внимательно глядя на сына. Он не стал кружить вокруг и около, а прямо задал вопрос, рассчитывая на не менее честный ответ.
Меня это тоже очень волновало. Ведь внешне Эрик показался все таким же собранным и не помятым. Словно на прогулке был, а не на разборки с дядькой ходил. Может, они и не ссорились. А так, потрясли воздух словечками, да разошлись.
Глава 26
Эрик
Он совершенно
Настроение ректора Тёмный уловил сразу. Ещё там, на поляне, когда только-только заметил прибывшего Фердинанда. Родственник злился, хоть и старался показать, что он владеет ситуацией.
— О чем поговорим? — поинтересовался Эрик. Внешне расслабленный, он прошелся по кабинету и уселся на подоконник. Прислонился к откосу и сложил руки на груди.
— Ты ничего не перепутал? — поинтересовался Ферре, недобро глядя на племянника.
В ответ наследник лишь приподнял уголки губ и остался сидеть все там же. Согнул ногу в колене и поставил её на подоконник. Эрик видел, что это раздражает родственника, но ничего с собой поделать не мог. Драконы, как и любой другой молодняк, любят испытывать друг друга на прочность, регулярно и с удовольствием трепля нервы.
— Скажи, Ферре, ты сам запал на ведьму. Я прав? — Тёмный ухмыльнулся, глядя, как сглотнул Фердинанд, и как перекосилось его породистое лицо. Значит, так и есть. Василиса понравилась. А иначе и быть не могло. Девушка удивительно напоминала Магду, с которой у Фердинанда были длительные отношения. Ходили слухи, что родственник сам придушил строптивую любовницу. Раньше Эрик так не считал. Вплоть до последнего времени. Потому что если ведьма была такой же, как Князева, то поручиться за свою выдержку маг не мог.
— Вот что, дорогой племянник. Я хочу, чтобы ты не мешался у меня под ногами.
Тёмный поднял правую бровь, понуждая родственника к дальнейшим объяснениям. Сама ситуация, что Василисой кто-то интересовался, раздражала. Но он может потерпеть какое-то время, чтобы выяснить, насколько далеко готов зайти Грозный.
— То есть ты не желаешь, чтобы я её опекал?
— С каких это пор таскание девиц называется опекой? — отозвался Фердинанд. — Запомни, мне нужна эта ведьма. И я не хочу, чтобы рядом с ней был кто-то ещё.
— Она или её возможности? — продолжил фразу Эрик.
— Она пустышка. Силы в ней мало, а умения почти ноль, — отмахнулся ректор.
С утверждением родственника Тёмный был в корне не согласен. И видел, что дядя лжет. Для этого не нужно было смотреть на амулет правды, ведь не зря Грозный лично появился в доме бывшей любовницы.
— Надо же. А мне казалось, что Магда оставила всё ей в наследство. В том числе и силу.
Эрик внимательно следил за родственником. Как тот презрительно кривил губы, как пытался делать вид, что владеет положением. Драконы слишком долго и много общались друг с другом, чтобы обмануться. Возможно, Василиса притягивала Фердинанда как представитель противоположного пола. И межвидовое разногласие дядьку не особо волновало. По крайней мере, Эрик никогда такого за родственником не замечал. Но в то, что для Ферре Князева притягательна как девушка, не особо верилось. Брат отца не был склонен к сентиментальности, хотя женщин всегда любил.